Мотаю головой, переваривая информацию, и судорожно вдыхаю, с надеждой глядя в окно, потому что скоро наступит новый день, и за мной придет Юджин. Мы сядем в машину и уедем, уедем далеко отсюда. А ядовитые слова Виктора останутся здесь, покроются пылью и выцветут.
– Я думал, ты более разговорчива. Тебе не интересно, почему я пришел именно к тебе?
– Нет, – я не хочу, не хочу слышать, что Рэми привел за собой смерть, и что я следующая в длинном и бесконечном списке. – Но мне интересно, как вы смогли выжить.
– Думаю, ты имеешь право знать, ведь тебе уготована особая роль. Дамиан предал меня огню, обвинив в излишней жесткости и посчитав безумцем. Но разве принять свою природу – это безумие, Джил? Разве пользоваться своей силой и властью – это неправильно? Глупец, он думал, что даже являясь монстрами мы можем сохранить свои души, но он не понимал одного: мы созданы для того, чтобы забирать жизнь. Такова наша природа, природа хищников, – Виктор кладет ладонь на грудь, и его взгляд становится отрешенно задумчивым. Он будто возвращается в прошлое и начинает говорить скорее себе, чем мне. – Мы шли рука об руку долгое время, пока наша вера не раскололась надвое, пока он не увидел во мне дьявола и не решил остановить. Он думал, что убив меня пламенем и захоронив в святом месте, навсегда избавится от неугодного брата. Он думал, что лишив меня плоти и почти уничтожив сердце, убьет во мне жажду крови. Но он не учел одного, Джиллиан, я и Дамиан – мы первородные вампиры, сыновья не дьявола, а Бога, и значит, можем быть убиты только одним оружием – тем, от которого умер его любимец, – Виктор в два шага доходит до кресла, на котором сидел недавно, и, взяв в руки какой-то сверток, начинает разворачивать его. Растерянно смотрю на его манипуляции и ничего не понимаю, потому что полученная информация не укладывается в голове, словно это другая вселенная и я по ошибке оказалась в центре ее. Все его слова про Бога, Дьявола и тьму кажутся мне чистым бредом, а он настоящим умалишенным, каким-то образом избежавшим усыпления.
Все это бред-бред-бред.
Обхватываю голову руками и зажмуриваю глаза, отказываясь верить в действительность. Этого всего лишь сон, правда? Ведь в реальности не существует Виктора, он остался в прошлом, далеком прошлом. Он превратился в дым, в искры, в пепел, в воспоминание Господина, в которое я заглянула по чистой случайности.
– Посмотри на это, Джиллиан, – сильные пальцы обхватывают мой подбородок, и я открываю глаза, наталкиваясь на Виктора, вставшего передо мной на корточки. В его руке что-то напоминающее ромбовидный кинжал, и я резко дергаюсь, думая, что оружие предназначено для меня. Сейчас он воткнет его в мое сердце и навсегда избавит от страха, а заодно подарит свободу, о которой, к собственному стыду, я успела забыть. – Не бойся, это не для тебя, – Виктор прикасается подушечкой пальца к острию кинжала и смотрит на меня проникновенно требовательно, будто ожидая, что я пойму его, и ему не придется тратить время на объяснения.
Действительно, не придется, но я не хочу думать о том, что мои догадки могут быть верными.
Я не хочу стать орудием мести, ведь это и есть моя главная роль.
– Ты когда-нибудь слышала о копье Судьбы? Или вы настолько ущербны, что не знаете отчего умер ваш Бог? – Виктор иронично вскидывает бровями, но тут же принимает серьезный вид и прикасается концом копья к моей скуле. – Дамиан доверяет тебе, а значит, ты сможешь подобраться к нему максимально близко, намного ближе, чем я. Например, ты можешь оказаться в его постели. Убить Членов Совета не составило труда, они и подумать не могли, что их Господин может лишить их жизни, признайся, с Дамианом это не пройдет, – Виктор царапает щеку, продвигаясь вниз, а я постепенно пропитываюсь к нему отвращением, потому что передо мной стоит настоящий трус, решивший сделать все чужими руками.
– Вы трус, – теряя всякое благоразумие, шепчу я. – Потому что боитесь Господина. Боитесь оказаться слабее его.
– Скорее не трус, а реалист. Я слишком долго пребывал в забвении, чтобы так рисковать. И нет, я не обижаюсь на тебя, хотя за такие слова можно вырвать язык. Не забывай, с кем ты разговариваешь, девочка, – Виктор неожиданно обхватывает меня за шею и с легкостью поднимает на ноги, вынуждая меня вцепиться в его руку и попытаться разжать пальцы, перекрывшие кислород. Он близко, он оплетает меня своей тьмой, ненавистью к Рэми и желанием уничтожить все на своем пути. – Я просил его следовать за мной, принять свою природу и прислушаться к шепоту тьмы, но он выбрал иной путь, он обвинил меня в излишней жесткости и назвал безумцем, он поставил интересы человечества выше моих. Он позволил вам жить.