– Тебе не кажется странным, что сначала ты сталкиваешься с Итаном Нуаре, находящимся под нашим наблюдением, затем каким-то чудом находишь свою подругу, которая оказывается в эпицентре восстания, причем в этом восстании было применено оружие? Это оружие дал тебе Итан?
– Он ничего мне не давал, лишь помог перевязать ногу и подсказал, где я могу найти Большую Арену, куда везли Элисон. Ее провозили в больших грузовиках мимо нашего дома.
– Какое совпадение, – перебивает Брэд, и я замечаю, как он раздраженно сжимает челюсти, словно я со своими нелепыми выдумками его порядком достала. Мне хочется набрать полные легкие воздуха и закричать, что я говорю только правду, но опасения вызвать их недовольство побеждают, поэтому я обреченно опускаю голову, в полной мере понимая, в какую передрягу попала со своим фанатичным желанием увидеть Элисон. Меня обвиняют в участии в волнениях, связи с Итаном и черт знает в чем, тогда как за все время жизни здесь я не видела ничего, кроме стен клетки, запечатанной в винтажные обои.
Прости меня, Хелен, быть может, я уже не смогу сказать тебе это лично, слишком глубоко я увязла, пытаясь поймать прошлое.
– Что ж, Логан, она твоя, надеюсь ты вытрясешь из нее настоящее признание, а не красивые сказки о встрече подруг, – Бред устало закрывает папку, вынуждая меня вздрогнуть от внезапного звука и с нарастающим ужасом посмотреть на него.
– Нет-нет-нет, прошу вас, поверьте мне: я не причастна к восстанию. Спросите у Итана, он лишь оказал мне первую помощь и рассказал, как найти Арену. Я ни в чем не виновата, клянусь, – я так отчаянно хочу, чтобы он поверил мне, что всем телом тянусь в его сторону и пытаюсь поймать его взгляд, словно как только он заглянет в мои глаза, то сразу поверит в искренность моих слов. Но это не останавливает его, и Брэд медленно выходит, оставляя после себя гнетущую тишину, сжавшую мое сердце холодными тисками, так, что в висках начинает стучать кровь, и дыхание срывается на поверхностные вдохи.
Достаточно страха. Я сыта им по горло.
Понуро затихаю, живо представляя, через что мне придется пройти.
– Могу рассказать тебе, какими методами здесь добывают признания. Хочешь? – Логан вновь появляется передо мной. У него приятный голос, если честно, что не вяжется с его отталкивающей манерой ощупывать взглядом. В свете лампы его волосы кажутся огненно-рыжими, и я устало выдыхаю, мысленно подготавливая себя к худшему. Если бы я могла отключать чувства, то сейчас без сомнений бы сделала это, но вместо этого лишь прикрываю глаза и сжимаю челюсти, когда одним сильным рывком он разрывает платье на моей груди. Холодный воздух касается обнаженной кожи, сосков, подмышек, а я еще крепче зажмуриваюсь, ощущая, как его руки начинают задирать подол платья, ласкать бедра, сжимать талию. – Вряд ли тебе кто-нибудь поможет, сбежавшие рабы не имеют никаких прав, и мы – представители закона, имеем право убить вас без разбирательств.
– Ты хотел сказать: продажные представители закона, – прежде чем подумать, произношу я, и тут же вскрикиваю, когда он со всей силы бьет меня по лицу, отчего моя голова, прямо как у тряпичной куклы, дергается назад, а сознание на миг ускользает из-под контроля. Перед глазами плывет потолок, и словно сквозь толщу воды я чувствую, как он, на удивление нежно, прикасается к моей груди ладонью. Слегка сжимает ее и трется пахом о низ моего живота, поддерживая меня за ягодицы свободной рукой.
Все это так омерзительно грязно, что мне хочется завыть от безнадежности. Они могут насиловать меня, пытать, потом убить без разбирательств, а Господин даже не узнает, как сильно я его ненавижу. Как сильно желаю, чтобы его власть подошла к концу, а он стал следующей целью убийц. Сквозь полуобморочное состояние чувствую, как Логан гладит внутреннюю сторону моих бедер, как проводит ладонью по промежности, спрятанной от него под тканью трусиков. Чувствую, как он дрожит от нетерпения, расстегивая пряжку ремня и ширинку; как раздвигает мои ноги и чертыхается, пытаясь отодвинуть белье в сторону; как несдержанно рвет его, оставляя меня совершенно беззащитной. Со слезами на глазах, безразлично рассматривая присохшую кровь на руках, я ожидаю его толчка и думаю о том, что это всего лишь сон. Пройдет ночь, настанет утро, и я открою глаза, чтобы с улыбкой встретить новый день.
Новый день, в котором не будет боли, воспоминаний, чувства вины, сожалений, горячих рук Логана, лапающего мои ягодицы и целующего грудь слюнявыми поцелуями.
Тихий щелчок и внезапная свобода от его близости вытаскивают меня из прострации, и я недоуменно выпрямляюсь, глядя на пол перед собой, где темно-синей грудой лежит недвижимый Логан. Его голова неестественно вывернута, в уголке рта торчит кончик языка, а глаза уродливо выпучены, будто только что кто-то сильный сдавил его грудную клетку и разорвал легкие. Окидываю взглядом комнату, ощущая, как нижняя губа начинает непроизвольно дрожать, и дыхание перехватывает от смутных догадок. Знакомый аромат невесомым кружевом стелется по воздуху, и я не сдерживаю рваный всхлип, точно зная, что мой Господин здесь.