– Так вы еще и из одной колонии? Удивительное совпадение, – цокает языком Вацлав, а я подаюсь чуть в сторону, чтобы увидеть Господина, а заодно и прочесть его эмоции. С надеждой смотрю на него, пока он, все также прищурившись, наблюдает за нами, будто в любой момент готовясь прийти на помощь. Наверное, впервые я так сильно нуждаюсь в его поддержке, защите, присутствии. Лишь бы он не ушел, не оставил меня наедине с Вацлавом, мечтающим перетереть меня жерновами закона.
– Д-да, – заикаюсь, думая о том, что это признание еще более усугубит ситуацию, и начинаю нервно дышать, напрасно пытаясь утихомирить взбунтовавшееся сердце. Напряжение, повисшее в воздухе, сдавливает меня в тиски, и я уже не могу понять, что мне можно говорить, а что нельзя. Какое именно из моих признаний может подвести меня к краю.
– А Итан? Ты сталкивалась с ним раньше?
Отчаянно мотаю головой, вновь прикусывая губы и дрожа от холода. Мои ноги едва заметно трясутся, и мне приходится полностью поставить стопы на пол, чтобы скрыть от цепкого взгляда Вацлава прямое доказательство страха перед ним. Хотя он наверняка читается в моих глазах, позе и слышится даже в голосе, сейчас унизительно тихом, загнанном, жалком.
– Нет, это было наше первое знакомство. Он помог мне перевязать рану и рассказал, как найти Арену.
– Он что-нибудь говорил тебе? Быть может, озвучивал свои планы или намекал на что-то?
– Нет, не знаю, я не помню, – совершенно теряюсь под его пристальным вниманием и еще больше начинаю нервничать, действительно не припоминая ничего такого, к чему можно бы было прицепиться.
– Так нет, не знаешь или не помнишь?
– Достаточно, Вацлав, своими вопросами ты лишь напугал ее. Вряд ли сейчас она скажет что-нибудь вразумительное, – вмешивается Рэми, и я облегченно выдыхаю, когда Вацлав наконец отвлекается от меня и поворачивается к Хозяину, медленно встающему со стула. Привычная леность появляется в его движениях, когда он в несколько шагов достигает нас и встает напротив Вацлава, пряча руки в карманы брюк и слегка приподнимая подбородок, тем самым показывая некое превосходство в своем положении. – Если ты вновь захочешь поговорить с ней, только скажи, но сейчас у меня есть важные дела, не требующие отлагательств. Благодарю тебя за рвение, с которым ты пытаешься найти виновных. Но, боюсь, ты не там ищешь.
Скулы Вацлава напрягаются, и все же он выдавливает из себя натянутую улыбку, склоняясь в средневековом поклоне и незаметно кидая на меня подозрительный взгляд, от которого становится не по себе. Господи, просто пусть он уйдет.
– Я провожу, – вежливо говорит Реми и проходит к двери, открывая ее нараспашку и показывая ладонью на выход. Он дожидается, когда Вацлав, коротко кивнув, выйдет, а потом закрывает дверь и несколько секунд молчит. Смотрит на меня и молчит, все еще крепко сжимая ручку двери и будто раздумывая над чем-то. – Что же мне с тобой делать, Джиллиан Холл? – тянет он, лениво двигаясь к столу и говоря это скорее себе, чем мне. На его лбу появляется хмурая складка, и Господин берет в руки телефон, постукивая по нему большим пальцем. – Иди к себе, оденься во что-нибудь более приличное и возвращайся.
Не дожидаюсь повторного приказа и срываюсь с места, даже не представляя, что со мной будет, когда я вернусь. Отчего-то сейчас, после всего произошедшего, я всем сердцем верю – верю в то, что Господин не позволит меня забрать, не отдаст на растерзание закона и не допустит, чтобы я попала в руки Вацлава. Только не к нему.
Выбегаю из кабинета, краем глаза замечая надевающего черное пальто Вацлава. Он стоит у двери, вместе с Леви, держащим его перчатки и трость, и я стараюсь как можно скорее добежать до лестницы, но, пронзенная ярким воспоминанием, останавливаюсь. Хмурюсь, воссоздавая в памяти события того дня, когда я была на Арене, и ошарашенно разворачиваюсь к Вацлаву, поймавшему мой растерянный взгляд. Он с неким удивлением наблюдает за тем, как я постепенно приближаюсь и встаю на расстоянии вытянутой руки от него, в данный момент не стесняясь ни своего вида, ни Леви, и не боясь общества древнего вампира, а также гнева Хозяина, могущего увидеть эту сцену.
– Простите, но мой Господин прав. Вы не там ищете, ведь в тот день на Арене были не только люди, но и один из вас. Я видела его на верхней трибуне, наблюдающим за происходящим, – тихо шепчу я, в то время как Леви изумленно смотрит на меня, а Вацлав застывает, так и не надев поданную ему перчатку до конца. Его глаза становятся льдисто-голубыми, еще более проникновенными, но я уже не могу остановиться: – Он был одет в черный плащ, и я не разглядела его лица.