В «Крестах» всегда было и есть всего 999 камер. Но рассказывают, что архитектора тюрьмы Антония Томишко поместили в камеру № 1000.
Дело было якобы так. Архитектор, докладывая императору Александру III, очевидно, волновался, потому сказал: «Ваше величество, я для вас тюрьму построил». «Не для меня, а для себя», — резко оборвал его царь и заточил в «Кресты».
— Камеру № 1000, куда его посадили, до сих пор не могут найти, — говорит Ключарева. — Это не шутка, мы тут все облазили. Если вы найдете, войдете в историю.
С Томишко связано много мистического. Мы не смогли выяснить, где он был похоронен. Есть версия, что на Никольском кладбище, но могила его там не найдена. Многие сотрудники говорят, что слышали или видели призрак архитектора. В 2008 году камеры видеонаблюдения зафиксировали, как из крыши возникло некое белое существо, поднялось вверх, потом резко вниз, снова вверх и исчезло в никуда.
В стенах «Крестов» умер зимой в тяжелейших условиях писатель Даниил Хармс. Вообще об известных арестантах, прошедших через «Кресты», можно писать отдельную книгу.
Мне дают пролистать старые желтые страницы журнала учета поступивших и выбывших заключенных. Ищу знакомые из учебников истории и литературы фамилии.
Александр Керенский. Будущий глава Временного правительства попал сюда в 1905 году. Кстати, сохранились его записи: «Я с благодарностью вспоминаю о нелепом случае, приведшем меня сюда. Четыре месяца уединения за счет государства». Он писал о том, что режим в «Крестах» очень либеральный, что двери в камерах практически не закрываются, заключенные общаются друг с другом, играют в шахматы. «И это было время отдыха и раздумий».
Владимир Набоков (отец автора «Лолиты», деятель кадетской партии). В 1906 году последний российский император Николай II разогнал депутатов Думы, а потом назначил им по три месяца тюрьмы. Депутаты оказались законопослушными, они самостоятельно — с вещичками, на извозчиках — прибыли к центральному входу тюрьмы. Среди них был Набоков, который взял с собой в «Кресты» любимую литературу и резиновую ванну, чтобы мыться. Сотрудники показывают мне фото, на которых изображен сам процесс «заезда» заключенных (удивительно, что все это сохранилось!).
Лев Троцкий. Революционер был в «Крестах» дважды. В первый раз он тут писал, читал, вел полемику с товарищами и сердился на сотрудников за то, что те отрывают его от работы — выводят на прогулку.
Второй раз Троцкий оказался здесь — но уже не в качестве заключенного — в 1917 году и написал гневную статью под названием «Позор» о том, как не соблюдались права человека в главной российской тюрьме. Численность заключенных в камерах уже зашкаливала (это было время после Февральской революции). Эх, знал бы он, как потом не соблюдались права человека в Советском Союзе, в строительстве которого он принял самое непосредственное участие. Интересно, что свой псевдоним — Троцкий — Лев Бронштейн взял от фамилии надзирателя тюрьмы, в которой сидел (но не питерской, а одесской).
Листаю дальше. Химик Федор Либеровский, известный востоковед, автор поэтического перевода Корана Теодор Шумовский, поэты Олег Григорьев, Николай Заболоцкий, Иосиф Бродский… Георгий Жженов. Не могу не остановиться на этом заключенном.
— Когда он попал в переполненную камеру, он был 18-м по счету; и ему досталось место на корточках возле параши, — рассказывает Наталья. — Идемте, я покажу, где это.
Четвертый этаж первого корпуса. Камера, почти на углу, ничем не отличается от остальных. Но Жженов поменял несколько камер, незадолго до смерти он побывал в «Крестах», пытался вспомнить их — не смог.
Впрочем, много камер сменил и другой именитый узник — будущий Маршал Советского Союза Константин Рокоссовский. Он провел в «Крестах» по ложному обвинению 30 месяцев — с 1938 по 1940 год. Немногим удалось вынести то, что испытал Рокоссовский: лишился 7 зубов, сломано 3 ребра, напрочь перебиты на ногах молотком пальцы (всю жизнь после этого он вынужден был носить ортопедическую обувь). Его трижды водили на расстрел в подвалы «Крестов»!
— Но он никого не оговорил, — продолжает Наталья, которая собирала воспоминания старожилов-надзирателей по крупицам все последние годы. — Его освобождение пришлось на дождливый октябрьский вечер.
Больной, изможденный Рокоссовский посмотрел — куда сейчас один, в ночь, без всяких средств? И он попросил у дежурного разрешения остаться переночевать до утра. А вновь заступившая смена обнаружила в личном деле Рокоссовского какие-то недочеты, разбирательство затянулось до самого вечера. Снова полил дождь, но Рокоссовский второй раз искушать судьбу не стал.