Так вот язык этого мира до сих пор укладывался в мою память по шведскому варианту. Я не думала на нем, а только переводила в уме. Но во сне все было иначе – он был для меня родным, и я владела им свободно.
Впрочем, язык сейчас занимал меня меньше всего. То, что ворвалось в сон из глубин памяти, с одной стороны, принесло новые загадки и вопросы. А с другой, позволило сделать предположения, которые по-настоящему пугали. Я прокручивала в памяти каждый эпизод, пытаясь выжать из них по максимуму.
Первый был вообще не понятен. Кроме того, что мать Юнии спасла ее от смерти. Что хотел сделать с ней отец? Почему он должен был умереть? Эти вопросы я отложила в сторону, поскольку гадать не имело смысла.
Потом Юниа выходила замуж. Возможно, это была церковь или что-то вроде того. Я не могла отчетливо вспомнить чувства, которые она испытывала, но это точно была не радость. Голубое покрывало – видимо, символ девственности, чистоты, если учитывать слова, брошенные в спину: «грязная тварь». Наверняка ее связь с Айгером ни для кого не была секретом. Или имелось в виду что-то другое? Беременность?
И тут я опять возвращалась к вопросу, кто все-таки отец Эйры: Айгер или Индрис. Как ни отвратительны мне были мысли об инцесте, их все же не стоило полностью сбрасывать со счетов. Хотя и других вариантов хватало. Женщина действительно могла иметь в виду лишь то, что Юниа посмела выйти замуж в покрывале девственницы. Но даже если говорила о беременности, и тут не все было однозначно. Например, Юниа могла потерять ребенка, избавиться от него, родить мертвого, а уже потом забеременеть от мужа.
Дальше… роды. Странная фраза: «Кому в Иларе нужны сыновья?» Илара – что это? Город? Скорее, страна, королевство. Но это как раз легко выяснить, надо только спросить у Герты. А вот почему мужчины радуются рождению дочерей, а не сыновей? Чаще бывает наоборот. Дочери – наследницы? Но тогда правили бы не короли, а королевы. А королям как раз сыновья нужны, по словам Юнии. Нет, тут что-то другое. Еще одна загадка.
А вот следующее уже горячо. Возможно, Айгер стал королем и Юниа решила напомнить ему об их прежних чувствах. «Слишком поздно, Юнна…» Интересно, Юниа уже была вдовой или согласилась бы на роль любовницы? Но, похоже, Айгер не нуждался в ней ни в каком качестве. Для него все осталось в прошлом? Вряд ли – об этом говорила его напряженная поза, голос, интонации. Да и тот поцелуй в горах… Не мог простить ей предательства? Пожалуй. Ведь если бы Юнию выдали замуж насильно, разве она была бы виновата?
А ее фраза «ты об этом пожалеешь» - что это, угроза? Учитывая последующее, скорее всего, да. Но как могла Юниа заставить свою дочь, совсем девочку, да еще влюбленную в кого-то другого, выйти замуж за мужчину вдвое старше? Пусть даже за короля. Неужели жажда мести настолько ее ослепила? И почему Айгер женился на Эйре – что его заставило? Вопросы, вопросы…
И вдруг меня словно ударило под дых. Я села и закрыла лицо руками, потому что поняла, какое преступление совершила Юниа.
Месть отвергнутой женщины? Может быть. Но не только.
Похоже, она всегда была такой – расчетливой, корыстной. Принц? Слишком молод, когда еще станет королем, а хорошо жить хочется сейчас. Лучше синица в руках – богатый и знатный Индрис Леандро. А когда Айгер королем все-таки стал, Юниа решила наверстать упущенное. Не вышло? Ну что ж, можно пойти и другим путем. Сделать королевой свою дочь. А потом – организовать заговор и свергнуть короля с трона. В пользу малолетнего принца. Кто будет править страной, пока тот не повзрослеет? Правильно, королева-мать Эйра. С помощью своей матери Юнии. Конечно, определенный риск в этом был. Вдруг Эйра рожала бы одних принцесс или вообще оказалась бесплодной? Но кто не рискует, тот что? Правильно, не пьет шампанское - не поднимается высоко.
Вот только, как говорится, что-то пошло не так. Заговор провалился. Юниа пыталась бежать, но неудачно. Теперь мне было понятно, почему Эйру привели в таком странном сером платье – плохо сидящем, из грубой ткани. Да потому что она тоже в тюрьме. И я не сомневалась, что меня оденут в такое же. Когда поправлюсь настолько, чтобы встать с постели. И какое наказание нас обеих ждет, тоже не сомневалась.
Похоже, смерть забавлялась со мной, как кошка с мышью. Выхватила мое сознание из тела за мгновение до крушения самолета и забросила в другое, замерзающие в снегах. Не дала умереть от болезни – чтобы отправить на эшафот. Хоть бы знать, как здесь казнят. Отрубают голову, вешают, сжигают на костре?