Черт, не надо об этом!
Вернувшись за тарелкой, тюремщица протянула мне маленькое зеркало в деревянной оправе. Я села поближе к светильнику, а она встала у меня за спиной, настороженно наблюдая.
Я смотрела на лицо Юнии не как на свое – как на лицо другой женщины. У нее была взрослая дочь и внук. Она долго болела, а потом сидела в тюрьме – в темной камере, не имея возможности гулять на свежем воздухе, есть нормальную пищу, ухаживать за собой. Эту женщину в ближайшее время ожидала казнь. И, несмотря на это, она была так красива, что ее юная дочь выглядела по сравнению с ней скучной и бесцветной.
Я бы не дала ей больше тридцати. Ни единой морщинки, кожа гладкая, словно светится изнутри. И это без намека на макияж. Глаза огромные, темно-зеленые, в длинных черных ресницах. Высокие скулы, точеный нос, губы полные, но в меру, в самый раз. А шея… Юниа наверняка закалывала волосы наверх, чтобы они не закрывали такое богатство.
Царевна-лебедь… твою мать… Красиво буду выглядеть, когда положу голову на плаху. Как Анна Болейн. По такой шее палач уж точно мечом не промахнется.
После моего разговора с Айгером прошло уже больше недели. И каждый день заканчивался одинаково. Мне сказали, что о суде предупредят накануне. Но раз ничего не говорили, у меня оставались еще как минимум сутки жизни. Я не знала, когда должна была состояться казнь – сразу же или позже. Может, пройдет еще не одна неделя или даже месяц. Но уж день-то у меня точно был.
Я ложилась на свой топчан, закутывалась в одеяло – и думала… об Айгере. Почему бы и нет? Бессмысленно? Но какое это теперь имело значение? Видения Юнии, мои собственные воспоминания, мечты о том, как могло бы все сложиться – если бы ею была я. Главное – отгонять мысли, что я тоже, возможно, предпочла бы главу Тайного совета младшему принцу, который вряд ли когда-нибудь стал бы королем.
Что-то беспокоило меня в разговоре с Айгером. Какая-то его фраза, которую я упустила. Не обратила на нее внимания, но она словно оставила свой отпечаток. Снова и снова я прокручивала в памяти каждое слово, но так и не смогла вспомнить. Даже в связи с чем это было сказано. Но, как часто бывает, забытое, упущенное казалось очень важным.
И вот однажды вечером, когда я уже собиралась ложиться спать, в камеру вошел сам начальник тюрьмы соль Габор, отец Герты.
- Сола Юниа, - сказал он сухо и официально, - я уполномочен известить вас о том, что завтра в полдень состоится суд, который вынесет приговор вам и соле Эйре. За вами придут.
- Скажите, как скоро после суда обычно казнят? - я старалась выглядеть спокойной, но голос сорвался.
- В тот же день, до заката, сола Юниа.
Вот и все…
Как ни странно, уснула я почти мгновенно: ожидание и неизвестность измотали настолько, что душевных сил уже не осталось. Мне хотелось лишь одного: выслушать приговор без истерики и встретить смерть мужественно. В конце концов, я обманула ее трижды, и она уже заждалась.
Утро тянулось бесконечно. Судя по лучам солнца, которые проникали в камеру через окошко-щель, время потихоньку подползало к обеду, когда дверь наконец открылась.
- Выходите, сола Юниа, - соль Габор пришел за мной лично. – Пора.
За нами по коридорам шли двое стражников – меры предосторожности или какой-то неведомый мне ритуал? У крыльца, выходящего на широкую площадь, стояла запряженная двойкой крытая повозка, в которой уже сидела Эйра. Когда мы тронулись, я взяла ее за руку.
Эйра вздрогнула и отдернула кисть, как будто ее коснулась жаба или ядовитая змея.
- Перестань! – зло отрезала она. – Теперь это уже ни к чему.
- Я говорила с твоим мужем. Просила для тебя снисхождения. Хотела взять вину на себя…
- Прекрати! – крикнула Эйра. – Зачем ты говоришь мне это? Ты не можешь взять вину на себя, потому что с самого начала спряталась в тень. Ты все делала моими руками. Каждый, кого допрашивали, говорил: заговор организовала королева, а ее мать ей помогала. Ты подставила меня, а теперь изображаешь неизвестно что?
- Послушай, - я начала злиться, - это ты сейчас изображаешь невинную овечку. Да, я могла заставить тебя выйти замуж за Айгера. Но заставить участвовать в заговоре, чтобы свергнуть его с трона?! Ты – королева. Могла просто отказаться. Могла выдать меня ему. Но ты согласилась. Чтобы убить двух зайцев сразу. Избавиться от нелюбимого мужа и править страной, пока не вырастет Барт.
- Ненавижу тебя! – прошипела она и отвернулась.
Повозка остановилась, и мы вышли, оказавшись то ли у дворца, то ли у замка. На вид здание напоминало средневековую крепость Акерсхус в Осло. Теперь нас сопровождали уже четверо стражников: один спереди, один сзади и двое по бокам. Коридоры, лестницы, снова коридоры – и вот мы оказались в большом зале, полном людей, сидящих на длинных скамьях. Вдоль трех стен возвышался деревянный помост, на котором с одной стороны были места для судей – там сидели двенадцать мужчин в коротких темно-красных накидках. Напротив – скамья подсудимых. По центру на помосте стояло кресло, в котором сидел Айгер.