Когда нас с Эйрой подвели к скамье, я встретилась с ним взглядом. Лицо его было мрачным и совершенно непроницаемым. Как глухая каменная стена.
Суд продолжался долго. Какие-то люди походили к судьям, клялись говорить правду и рассказывали о деталях нашего с Эйрой заговора. Все оказалось крайне банальным. Самый типичный и стандартный переворот. Часть дворцовой гвардии, перешедшая на нашу сторону, должна была в условленное время разоружить сторонников короля, схватить его и запереть в башне, чтобы потом казнить. В Иларе не было регулярной армии, только небольшой столичный гарнизон и пограничные отряды, которые не успели бы прийти Айгеру на помощь.
Эйра полностью признала свою вину. Я вспомнила слова Айгера: не стоит врать, потому что сделаю только хуже. Трудно было представить, что может быть хуже смертной казни, но я сказала правду… почти правду. Что, очнувшись, полностью потеряла память, поэтому вину признать не могу.
В качестве свидетеля выступил вир Айгус, который подтвердил: скорее всего, так и было, а речь и понимание ко мне вернулись после пары порций мелиса.
- Хочу добавить, - сказал он, - что сола Юниа в бреду разговаривала на каком-то незнакомом мне языке.
Когда допросили всех свидетелей, перед судьями выступил маленький лысый человечек в такой же темно-красной накидке, как и они, но до пола. Судя по всему, это был официальный обвинитель, который свел все сказанное в более компактную форму. Что касается моих бесед с троллями, он высказал предположение, что настоящая Юниа, урожденная Неара, умерла в возрасте трех лет, в то же время, что и ее отец. А я – вражеская лазутчица, которая выдала себя за нее, втерлась в доверие главы Тайного совета и женила его на себе. Разумеется, с далеко идущими планами.
- Что за бред вы несете? – возмутился Айгер. – Сола Юниа Неара попала в королевский дворец в возрасте четырех лет, когда ее мать погибла, упав с лошади на охоте. И до семнадцати находилась под опекой короля. Не выдумывайте лишнего.
- Ее могли выкрасть и подменить, - не сдавался обвинитель, но Айгер нетерпеливо махнул рукой, призывая его закончить речь.
Судьи посовещались, после чего главный из них подошел к королевскому помосту.
- Милостивый тарис Айгер, достопочтенное собрание, суд вынес приговор. Тариса сола Эйра, в девичестве Леандра, и сола Юниа Леандра, в девичестве Неара, обвиняемые в заговоре и государственной измене, признаны виновными и приговорены к смертной казни посредством усечения мечом. Казнь должна состояться сегодня до заката солнца. Милостивый тарис Айгер, суд просит вас утвердить либо отменить приговор – здесь и сейчас.
Хоть я и ждала этого, все мои внутренности мгновенно превратились в глыбу льда. Эйра кусала губы, по ее щекам бежали слезы. Безумно хотелось проснуться.
Может, ничего этого нет на самом деле? Может, я выжила в крушении и теперь лежу где-нибудь в больнице, в коме?
Айгер встал с кресла, легким наклоном головы поблагодарил судей, посмотрел на меня, на Эйру, снова на меня.
- Достопочтенные судьи, достопочтенное собрание, - произнес он медленно и отчетливо. - Я принял решение…
10.
В зале воцарилась такая тишина, что, наверно, было бы слышно, если б упал волосок с чьей-нибудь головы. Все замерли в ожидании. Айгер смотрел на меня в упор – долго. Потом повернулся к судьям.
- Все знают, что король может отменить смертный приговор изменнику только по очень веской причине. До сих пор таких причин было известно всего лишь две. Потеря рассудка и принуждение под угрозой смерти. Сола Юниа действительно потеряла память, когда заблудилась в горах и едва не замерзла. Это подтвердил тюремный лекарь вир Айгус. Однако, как вы все слышали, она снова может говорить и понимать речь. Принуждения тоже не было, все допрошенные участники заговора подтвердили: сола Эйра и сола Юниа действовали по своей собственной воле.
Я закусила губу так, что почувствовала на языке медный привкус крови.
Ну что ты тянешь кота за яйца? Скажи уже, что утверждаешь приговор.
- Однако имеется одно важное обстоятельство. Еще никогда к смертной казни за государственную измену не приговаривались мать и бабушка наследника престола.