Кэтрин Джонсон, из книги ее мужа «Воспоминания ушедшего». (Любезно предоставлено Литтл Брауном и Ко)
Экспериментальная станция Теслы в Колорадо-Спрингс. Металлический шар радиусом 30 дюймов укреплен на мачте высотой 145 футов. (Смитсоновский институт, Национальный музей американской истории)
Роберт Андервуд Джонсон с Теслой в лаборатории изобретателя. (Библиотека Колумбийского университета)
Злополучная башня Вандерклиффа, построенная в 1901-1903 годах, была изобретена для радиопередач и беспроводной передачи энергии через Атлантику. (Любезно предоставлена Л. Андерсоном, с фото, деланного Лилиан МакЧесни.)
Художественная интерпретация концепции Теслы войны будущего. Структуры, похожие на башни (основанные на окончательной форме башни Вандерклиффа, которая была запланирована), являются руководящими системами дистанционного управления защиты против атак автоматических устройств. Как писал Хьюго Гернбак в журнале «Наука и изобретения», где появилась эта иллюстрация: «Только машины будут встречаться в смертельной схватке. Это будет истинная война науки». («Публикации Гернбака», Incorporation)
Неизменный фирменный бланк компании Теслы напоминает о его наиболее важных открытиях. Посередине - башня Вандерклиффа, как она должна была выглядеть по окончании строительства. (Любезно предоставлена JI. Андерсоном.)
Тесла в сеоем офисе: Западная 40-я улица, дом 8, напротив Нью-йоркской городской публичной библиотеки. (Библиотека Колумбийского университета)
В возрасте 75 лет Тесла представил еще два плана того, как можно получать энергию от природы. Слева - система, нагревающая землю; справа - предшественник современных океанических термальных энергетических конверсионных систем. Рисунки — из номера журнала «Наука и механика на каждый день». («Публикации Гернбака»)
Некоторое напоминание о тех днях, когда элегантный Тесла был известным «человеком Манхэттена». (Музей Теслы)
Бюст Теслы Ивана Мештровича, примерно 1939 год. (Библиотека Колумбийского университета)
Человек Херста в Гаване, Фредерик Ремингтон, сообщил по телеграфу своему боссу: «Все спокойно. Здесь нет никаких волнений. Войны не будет. Я хочу вернуться». На что великий человек ответил: «Пожалуйста, останьтесь. Вы закончите картины, а я закончу войну» [6].
Журналистские нападки несчастных органов Херста обвиняли Испанию в жестокости по отношению к «кротким кубинцам». Когда в бухте Гаваны был таинственно взорван и затонул боевой корабль «Мэн», не понадобилось ничего, кроме этого повода, чтобы подстегнуть страну к мести. Конгресс США, отвечая на требования прессы, с едва достаточным числом голосов принял решение о начале войны против Испании [7].
Американцы, перекормленные шовинистически настроенной прессой с ее ежедневной ложью и надуманными угрозами, включая предупреждения о надвигающемся вторжении испанского военно-морского флота в города на восточном побережье, откликнулись праведной истерией.
Испания не имела ни малейшего желания вступать в сражение с Соединенными Штатами, у нее просто не было возможности победить. Тем не менее, американская военная машина была пущена в действие, были укреплены гавани для отражения атак воображаемого захватчика, и вооруженные силы приводились в боевую готовность.
Чонси Дэпью, бывший секретарь штата Нью-Йорк, высказал мнение, что Америка никогда не объявила бы войну Испании, если бы решение осталось за президентом Мак-Кинли, а не за конгрессом, поддавшимся общественному настроению. Посол Британии Джеймс Брис в ужасе от этих вызывающих беспричинных военных приготовлений и от лжи, которую публиковали газеты, выразил надежду, что общественное мнение страны не оставит задиристость и шовинизм среди постоянных черт национального характера. На это «Нью-Йорк Тайме» резко и высокомерно ответила, что содействие примирению от лица «попранных женщин» едва ли можно интерпретировать как шовинизм. Это было упоминанием о романтическом крестовом походе Херста с требованием спасти кубинское восстание, известное его американским читателям только как мисс Сиснерос.
Поскольку патриотизм вливался в вены каждого верного сына отечества, даже миллионеры стали проделывать жесты героизма. Херст, например, послал письмо президенту США: «Сэр, я прошу Соединенные Штаты принять от меня в качестве дара без каких-либо условий мою паровую яхту «Букканир». В этом же самом письме «без каких-либо условий» издатель просил, чтобы он был среди командного состава своей яхты. Военно-морской флот благоразумно принял судно, но кандидатуру капитана отклонил. Дж. Пирпонт Морган поступил более разумно, предложив продать свою яхту «Корсар» правительству.
Весенним вечером в разгар национального безумия Тесла с Джонсонами, их дочерью Агнесс и симпатичным лейтенантом военно-морского флота Ричмондом Пирсоном Хобсоном обедали в «Уолдорф-Астории». Это был первый выход дочери Джонсонов во взрослое общество и последнее светское развлечение лейтенанта Хобсона перед его прощальным поклоном Тесле в его лаборатории и исчезновением с секретным поручением военно-морского флота. Почти сразу же репортер из «Philadelphia Press», судя по ленте на его шляпе, появился у дверей лаборатории.
«Я слышал, у вас есть беспроводное устройство, которое может взаимодействовать с военными кораблями на расстоянии ста миль, доктор Тесла?» — спросил он.
«Это правда, — ответил изобретатель. — Но я не могу сообщить вам детали. Первая причина, по которой я не могу рассказать вам, что собой представляет мой прибор, заключается в том, что если бы он применялся на наших кораблях, он дал бы нам преимущество, и мне бы очень хотелось быть столь полезным своей стране».
«Значит, вы считаете себя достойным американцем?» — прощупывал его репортер.
«Я — добропорядочный американец? Я был добропорядочным американцем еще до того, как впервые увидел эту страну, я изучил ее правительство, я встречался с некоторыми ее людьми, я восхищался Америкой. В душе я уже был американцем еще до того, как решил приехать сюда жить».
Пока репортер что-то быстро строчил в своем блокноте, Тесла объяснил подробнее:
«Какие возможности дает эта страна человеку! Ее люди на тысячу лет опережают любую другую нацию мира. Они щедры, терпимы, богаты. Я никогда не достиг бы в другой стране того, что достиг здесь» [8].
Он действительно так считал. Были забыты времена, когда его обманывал Эдисон и его управляющие и другие бизнесмены, когда ведущие американские ученые высмеивали его многофазные системы, когда они смеялись над его научными прогнозами. Да, иногда было именно так. Но правдой было также и то, что он надеялся, что после скорой выставки в Мэдисон-сквер-гарден сумеет заинтересовать правительство своими самыми последними чудесами.
«Американцы с готовностью протягивают руку помощи и признают заслуги, — продолжал он. — Да, я такой добропорядочный американец, какой есть. Мне нечего продать правительству США. Если ему понадобятся мои услуги каким-либо образом — буду очень рад» [9].
Однако это время не было особенно благоприятным для смуглого человека с иностранным акцентом, чтобы считаться стопроцентным американцем. Игры в «поиск шпионов» были тогда любимым развлечением. У полиции был особый взгляд на какого-нибудь несчастного испаноамериканца, избитого в темной аллее. Иногда таких «шпионов» хватали и допрашивали с пристрастием на предмет возможной депортации.
Эндрю Карнеги выразил главное стремление общества, когда предсказал: «Вскоре у нас будет сильная англоговорящая раса, во многом способная предотвращать зло мира».
Тедди Рузвельт импульсивно ушел в отставку с поста секретаря военно-морского флота и вступил в ряды «Мужественных Всадников» — название Первого полка волонтеров кавалерии США. Полковник Джейкоб Астор на свои деньги снарядил артиллерийскую батарею. Ковбои и индейцы сиу сплотили ряды. Тем временем в Испании произошло восстание и случился голод на Кубе. В конце концов на Кубе от холеры и тифа людей умерло в шесть раз больше, чем от испанских пуль.