О’Брайен стоит близко, так что касается грудью моего плеча, когда та поднимается и опускается. Я чувствую, как он расчленяет меня в мыслях. Начинаю сильнее нервничать, поэтому мои ногти продолжают впиваться в кожуру мандарина.
Скрип двери. Елена проходит на кухню, бросая на нас взгляд. Она замечает лужу молока:
- Ой, что произошло?
Я приоткрываю губы, но замолкаю, когда Дилан топает ногой, продолжая смотреть на меня, не моргая. Напряжение между нами возрастает. Елена стоит на месте:
- Дилан, тебя искал мистер О’Брайен… - обращается ко мне. – Отойди, мне нужно вытереть лужу.
Я дергаюсь, переступая с ноги на ногу, и чувствую, как что-то острое впивается мне в ступни, но молчу, закусывая губу.
- Не нужно, - рычит Дилан, сквозь зубы. – Кейси уберет за собой сама, - отворачивается и быстро покидает кухню, сильно хлопая дверью. Я сглатываю, начиная извиняться перед Еленой, та как-то понимающе кивает, что заставляет меня проглотить образовавшийся в горле комок.
Так всегда. Когда кто-то расспрашивает меня о личном, о том, что касается меня, то, о чем мне, возможно, больно говорить, я автоматически пытаюсь задеть этого человека, оттолкнуть. Догадываюсь, что тема, связанная с матерью Дилана, тоже не проста для него, поэтому чувствую себя ужасно.
Кажется, маленькие осколки впились мне в кожу, ибо я чувствую дискомфорт при ходьбе. Но не хочу утруждать Елену, так что, прибравшись, я решила взять учебники из комнаты, чтобы сделать уроки, которые не доделала вчера. Моя мать начинает искать меня по дому, но Дилан прав, мне совершенно не хочется ехать в школу, поэтому я, как маленький ребенок, начинаю играть с матерью в прятки.
Иду в гостиную, чтобы спуститься в погреб. Не скажу, что в окружении бутылок с алкоголем мне думается лучше, но больше некуда идти.
Прикрываю дверь, начиная спускаться по темной и крутой лестнице. Даже надев кеды, я чувствую боль, которая потихоньку увеличивается. Слышу голос матери за спиной, поэтому ускоряюсь, распахивая дверь перед собой, и замираю, прижимая к себе учебники: отец Дилана громко кричал, поэтому не услышал меня, стоя спиной, а вот сам Дилан заметил мое появление, но никак не среагировал, продолжая выслушивать отца.
-Ты думаешь, что это смешно? Считаешь это забавным?! – он кричит сильнее, на что парень не отвечает, холодно подняв бровь. Мужчина краснеет, сильнее напрягаясь. Я ужасаюсь, когда он хватает Дилана за шиворот:
- Если ты не прекратишь, я сорву с тебя все наколки! Слышишь?!
Дилан напрягается, но не отвечает. Хэнк касается его кольца на губе. Неужели, он…
Глаза Дилана становятся больше, когда мужчина отдергивает руку. Я вскрикиваю, роняя учебники, и прикрываю рот ладонями, уставившись на Хэнка, который, наконец, заметил меня. Мужчина растерялся, отпуская сына. Тот терпит до последнего, но все же хватается за губу, отступая назад. Он старается выпрямиться, чтобы показать, что ему вовсе не больно, но это явно не так.
- Кейси, - мужчина сглатывает. – Тебе пора в школу.
- Что вы, блять, делаете?! – я срываюсь с места, кинувшись в сторону Дилана. Парень хмурится, когда я касаюсь его плеча, стараясь взглянуть на губу.
- Малышка, тебя ищет мать, - жестче проговаривает Хэнк. Меня передергивает:
- Вы ненормальный! Психопат конченный!
Выражение лица Хэнка меняется. Его гримаса пугает меня. Передо мной совершенно другой человек. Кажется, я жалобно пискнула, когда он сделал большой шаг в мою сторону, но Дилан вовремя выпрямляется, вытянув руку, словно прося его остановиться. Мужчина бьет по ней, не жалея сил. Парень шатается, но не падает. Он вздыхает, облизывая губу. Я смотрю на Хэнка, не веря своим глазам. Как моя мать могла не заметить это? К какому чудовищу мы переехали, оставив все?
- Малышка, - мужчина тяжело дышит, - иди наверх.
Я не шевелюсь, продолжая смотреть на него.
Невероятно.
- Малышка! – он кричит, отчего я дергаюсь.
- Блять, да закройся ты! – вдруг отвечает в той же тональности Дилан. Хэнк ставит руки на талию:
- Малышка…
- Она – Кейси, - перебивает Дилан, бросая взгляд на меня. – Иди наверх.
Я возмущенно хмурюсь:
- Пошел ты! Он же больной!
Хэнк краснеет сильнее, опуская руки, сжимая ладони в кулак. Я сглатываю, отступая назад.
- Кейси! – моя мать раскрывает дверь, уставившись на нас. Она хмурится, складывая руки:
- Так-с, что происходит?
Хэнк выдыхает, выдавливая улыбку:
- Ничего, мы с Диланом должны поговорить. Отвези Кейси в школу.
- Я это и собираюсь сделать, дорогой, - женщина улыбается, а мне становится лишь отвратней. Она кивает мне:
- Ты, почему ещё не одета?
Я жалобно раскрываю рот. Выражение моего лица слабнет. Чего я ей отвечу на это? Облизываю губу, делая шаги, но О’Брайен останавливает меня, тяжко вздыхая:
- Идем, - его голос охрипший и звучит так, словно этот парень не спал больше недели. Я хмурюсь, не веря, что он сказал это мне.
- Дилан, - рычит его отец, хмурясь. Парень переступает с ноги на ногу, поворачиваясь в мою сторону. Вытягивает руку, толкая меня в живот. Я поворачиваюсь, поддаваясь. На самом деле, даже не сопротивляюсь, ибо мне не хочется в школу, да и оставлять Дилана с этим психопатом опасно.
- Кейси! – моя мать в ярости, а ведь сейчас только утро.
Холодный ветер обволакивает мою кожу. Дилан продолжает подталкивать меня, держа на расстоянии вытянутой руки. Я корчусь, чувствуя боль в ступнях, но молчу.
Открываю калитку, выходя к дороге. Дилан достает ключи, идя к машине. Я внимательно смотрю на его губу, стараясь оценить её состояние.
Парень открывает дверцу:
- Залезай, - говорит приказным тоном. И я слушаюсь. Сажусь на сидение, наблюдая за тем, как О’Брайен обходит машину, садясь рядом. Он вставляет ключ, заводя автомобиль. Его мышцы на руках напряжены, а брови хмурятся сильнее, когда машина трогается с места.
Я облокачиваюсь на спинку мягкого сидения. Парень сглатывает, вздыхая. Молчание в салоне давит мне на нервы, и я срываюсь:
- Он больной? Скажи мне, что он просто ненормальный.
- Это тебя не касается, - грубо отрезает.
- Не касается? Моя мать хочет выйти за него! – жестикулирую руками, складывая их под грудью. Парень кусает больную губу, из-за чего крови становится только больше. Я корчусь:
- Что ты делаешь?! Прекрати! – выпрямляюсь, желая коснуться его губы пальцами. Дилан дергается, взглядом посылая меня куда подальше:
- Прекрати себя так вести! – срывается он.
- Вести как?! – развожу руки в стороны.
- Как будто тебе жаль меня! Ненавижу это!
- Ненавидишь, когда тебя жалеют, так не будь жалким, О’Брайен!
- Жалким?! Единственный, кто здесь жалкий – это ты! – он щурится, говоря с отвращением. – “Моя мама! Мама, что подумает мама! Я не должна подводить мать”! – орет, – Как же затрахала уже с этим! Меня тошнит от тебя!
Я замолкаю, сжимая губы. Парень смотрит перед собой, напрягая скулы.
- Может, это потому что у меня есть мать, а у тебя нет? – прошипела я, надеясь ударить в самое сердце.
Машина резко тормозит у обочины. Я успеваю ухватить за кресло, дернувшись вперед.
- Что ты сказала? – его голос говорит о том, что он готов мне врезать.
- У тебя комплексы, Дилан. Может, это тебя следовало бы называть «Малышкой», а не меня?! – я не выдерживаю. – Я жалкая?! Нет, - качаю головой. – Я живу, ради другого человека! Я отдаю всю себя! Так что нет, я не жалкая! Ибо живу не для себя, в отличие от тебя! Ты жалкий! Жалкий и никому не нужный, О’Брайен! – мои губы дрожат от злости, а грудь тяжело поднимается и опускается. Смотрю на парня, который уставился в лобовое стекло, не моргая. С каждой секундой его молчания, я начинаю приходить в себя, осмысливая все свои слова. Мне становится больно. Невыносимо. Как я могу такое говорить ему. Как?