— И что? Повеситься нам теперь?
— Зачем? Надо все-таки попробовать завтра его взорвать!
— «Воробей» погиб. Чем приманивать будем? Пальцем?
Чен поскреб щеку.
— Черт… Забыл.
Старик уже давно звал его к себе, но Эвин отказывался.
Ежедневно бродя по развалинам он представлял хибару, в которой обитает аптекарь — тесноту, ветхость и сквозняки по земляному полу… К своему удивлению он ошибся. Дом старика оказался вполне приличным, не дворец, безусловно, но и не лачуга. Видно зелья приносили ему и медь, и серебро, и золото… В комнатах было темновато, но чисто — настоящее обиталище умного человека. Вверх по стенам, теряясь в сумерках уходили стеллажи с ящиками и горшками.
«Разбогатею», подумал Эвин, «Приглашу его к себе в замок. Умные беседы вести».
Усадив его, старик забегал по скрипучим половицам, по-детски хвастаясь доставал какие-то банки, тряпочки и горшки, пахнущие небывалыми болезнями, и ставил все это перед Эвином, словно и без того удивительных вещей на столе не стояло в избытке.
Тут действительно, как на хорошей кухне, чего только не стояло — даже что-то небывалое в трубе из прозрачного материала, похожего на замерзшую воду, что возили из-за Серединного моря. Эвин неодобрительно покачал головой, дивясь расточительству. Эркмасс из такой посуды пил, а тут… В склянке висела какая-то гадость чуть не с тремя головами…
Гость заинтересованно присмотрелся.
Точно! Три головы!
Взгляд скользнул ниже…Что-то там еще было кроме свитой в пружину гадины….
Солнечный луч пробился сквозь занавес и лучезарно, словно палец Кархи, уткнулся в стол аптекаря. В ярком, радужном пятне проявилось вдруг женское лицо. Только что скрытое темнотой оно вдруг выступило, словно ночной огонь на сторожевой башне. Глаза незнакомки заглядывали в душу, тревожили…
— Что это?
Старик, стоявший на лестнице и тянувшийся за какой-то коробкой обернулся, посмотрел и сказал со значительной торжественностью человека, обладающего диковиной.
— Это знаменитый элернийский червь. Во время двоелуния…
До червяка, что висел в воде, Эвину не было никакого дела. Он небрежно, едва не уронив, сдвинул склянку, освобождая рисунок.
— Червь? Какой червь? Что там за благородная дама?
Старик заскрипел лестницей, спеша на помощь своему червяку, и на ходу говорил:
— А….Дама… На базаре говорят, что это дочь Северного Императора, что ее похитили страшные Железные Рыцари и теперь требуют выкупа. А отец готов отдать ее в жены тому, кто освободит ее из рук похитителей…
Сердце Эвина стукнуло раз, другой…
Половина царства! Ну, пусть не половина. Пусть четверть…
Лоэр глубоко вздохнул. Кусок и впрямь был хорош! Только вот найдется ли рука, что осилит поднести его ко рту и зубы, чтоб от него откусить?
Злые Железные Рыцари предпочитали отбирать чужое, а не отдавать своё…
Под утро нас сморил сон, и проснулись мы только к полудню.
Поляну заливал солнечный свет, трещали птицы, и вообще ничего вокруг не напоминало о том, что тут творилось вчера.
— Хороши мы… — сказал шеф сквозь зевок. — Сторожа..
Морщась и покручивая плечом, он сразу устремился к палатке.
— Ну что он?
— Не понимаю, — сказал Чен, пожимая плечами. — Вроде все в норме… Жара нет. Зрачки на свет реагируют…
Раненый, словно услышав, что речь о нем задергался, захрипел что-то неразборчивое.
— Помоги!
Мы подхватили его под руки и вытащили из палатки.
— Аптечку, — озабоченно бросил шеф, наклоняясь над ним. — Быстрее…
Я сделал два шага назад …
И тут произошло то, чего не ожидал никто. Только что лежавший без сил раненый ловко повернулся, коснулся рукой шефа и в туже секунду в его ладони оказался разрядник.
— Эй, эй, — сказал Чен не поняв, что происходит, — Лежи спокойно. Тебе нельзя…
Он так и не произнес, чего именно тому нельзя делать. Его колени подогнулись. Парализованный шеф упал в траву. Разрядник через мгновение уже смотрел на меня, предавая словам раненого убедительность.
— Всем стоять.
Я замер.
— Не обижайтесь, ребята. Ничего личного, — сказал он на вполне сносной геолингве. Не отводя ствола от меня, этот гаденыш щелкнул переключателем, и кольцо на стволе излучателя из голубого стало красным. Он поставил на боевой. Еще не сообразив, что он задумал, я машинально сказал:
— Что с тобой? Кончай с оружием шутить…
Помогая себе плечами, моро поднялся чуть выше, прислонился к дереву. В нем пульсировала боль, но он терпел.
— Вам, я слышал, свидетель нужен, а мне, какая жалость, свидетели не нужны.
Глаза у него были совершенно нормальные, скучающе даже. Щека только подергивалась, но это не от волнения — от боли. Тяжело ему одному раненому, только решение он уже принял…
Все, что должно было произойти в следующие секунды, для него не были ни потрясением, ни экзотикой — просто работа. Наверняка ведь мы с Ченом у него не первые и не последние. Я стоял перед ним дурак-дураком и думал, что дальше-то делать?
Организм решил все за меня и решение это, наверное, уже сидело во мне, едва только я увидел разрядник в его руке.
Зубы оскалились улыбке, поднялся многозначительно палец и губы произнесли назидательно.
— Пуркава соли могун эрвкер-зо сувала…
Его брови сошлись, на лбу появились морщины — он напрягся в попытке понять то, что услышал.
Когда говоришь на чужом языке, то всегда возникает неуверенность — все ли ты правильно понял. А если языка вовсе не существует, то догадаешься об не раньше, чем переберешь несколько разных вариантов, да в глаза говорившему посмотришь — не издевается ли?
А вот этой возможности я гаду не дал.
Как хорошо, что у человек целых две руки!
Одна моя рука уже лежала на сенсоре, а другая опускалась к бедру, чтоб подхватить свой излучатель.
Этого он не ждал! Не готов морально оказался мой враг к тому, чтоб я на него глазах испарился.
Правда, среагировал он похвально быстро, явно человек с военной косточкой внутри. Луч пролетел над головой, найдя себе цель среди окружавших лагерь стволов, а я, падая назад, со всего размаха ногой ударил его по руке. Меня вел простой страх и поэтому в удар я вложил все, что у меня было, понимая, что тень моя никуда не делась и второй попытки гостю давать не следует.
Он успел отдернуть руку, но все же этого расстояния мне хватило. Носком ноги я угодил в ствол разрядника. Его подбросило вверх и с мокрым хрустом пальцы стрелка выскочили из суставов. Пока он орал я, чтоб не искушать Судьбу, достал парализатор и отправил его в беспамятство.
Сидя на траве и не отключая невидимки, я несколько секунд озирался, терзаемой дурацкой мыслью, что вот сейчас самое время из одних кустов вылезти странствующим монахам, а из других — Седьмому, чтоб начать тут настоящее веселье, переходящее в крах цивилизации… На мгновение я всерьез воспринял это как угрозу, но здравый смысл вернулся и я засмеялся. Это было бы слишком, для одного раза.
Перевернув Чена на спину, я, смеясь, добрел до излучателя, и заржал с новой силой. Вместо излучателя теперь у нас оказалось два куска бесполезного металла.
Человек оказался крепче железа.
Знакомая спина маячила впереди. Человек шел, никуда не сворачивая, да и куда тут сворачивать? Тут сворачивать — только ноги ломать. Если прятаться, то конечно, места лучше не придумаешь, сколько угодно добрых мест, а вот честно идти — только по разобранным дорожкам, так что беспокоится нечего… Да и дорога вообщем-то известна: из эркмассова дворца — в корчму, потом по городу побродит за своим знакомцем, и опять сюда или в дом аптекаря…