Малфой не помнил, как добрался до своей комнаты. У него случилась истерика. Достав из заначки початую бутылку огневиски, он принялся жадно пить прямо из горла. «Я. ЦЕЛОВАЛСЯ. С. ПАРНЕМ. – бульк-бульк. – С. ПОТТЕРОМ, – бульк-бульк-бульк. – Я опозорил род Малфоев, я просто СОШЕЛ С УМА!» – бульк.
Драко уставился на себя в зеркало. Оно презрительно ухмыльнулось и показало ему растрепанного парнишку с опухшими зацелованными губами. Разозлившись, слизеринец саданул по нему кулаком. Закапала кровь. Кап-кап. Бульк-бульк. Зеркало пошло трещинами, но не разбилось и теперь ехидно показывало в осколках целую кучу порочных Драко Малфоев. Парень захохотал. Убравшись на всякий случай от зеркала подальше, блондин добулькивал огневиски, стремясь удались из головы ненавистные воспоминания.
– Яду мне, яду… – то хохоча, то икая, шептал в перерывах между глотками он. Но ни один алкогольный напиток не может давать облегчение столь продолжительное время. Ясность мысли постепенно возвращалась к Драко, а вместе с тем и никуда не девшиеся воспоминания. «Как этот дохляк смог удержать меня, – думал он. – Я же в два раза сильнее его. Но я реально не мог вырваться!»
«Или не хотел», – шепнули призрачные Малфои из зеркала в углу комнаты.
Рассвет подкрался как всегда незаметно, а вместе с ним и ощущение голода, ведь вчерашний ужин у Драко так и не состоялся. Внезапно парню в голову пришла идеальная мысль: «Грядки! У хижины этой двухметровой орясины были грядки! А значит, что? Значит должно расти что-то съедобное. А значит, что? Значит я спасен и не должен буду умереть голодной смертью, ибо на поклон к Поттеру я больше не пойду. Нет-нет, увольте». Сказано-сделано. Отодвинув на время свои невеселые мысли, Драко подорвался и потрусил к Хагриду.
– А мысль была здравая, – довольно потирал он руки спустя время. Обойдя хижину, слизеринец обнаружил ровненькие ряды зеленого горошка и обрадовался до умопомрачения. Больше растоптав, чем набрав стручков, он, за неимение пакета, сложил все это добро прям себе в подол серой футболки и завязал на животе узлом. Потирая довольно руки, он оглянулся в поисках, чем бы еще поживиться. Взгляд его упал на огурцы и Малфой отвел смущенно глаза. – Ага! Тыквы! У, какие здоровые!
Побродив возле тыкв, парень обнаружил одну, еще маленькую и, проявив чудеса изворотливости, изловчился и открутил ее от черенка, не уронив при этом ни одного стручка. «Да я чертов красавчик!» – придерживая одной рукой подол с горошком, а другой – тыковку, Драко бросил последний стыдливый взгляд на огурцы и, отвернувшись, направился назад в замок. Пировать. Не подозревая, что из высокого стрельчатого окна за ним наблюдает пара зеленых и крайне опасных глаз.
Подошев к окну выкурить сигаретку, спизженную у Драко в прошлый раз, Гарри обомлел. Объект его мыслей преспокойненько чесал себе через лужок в направлении от хижины Хагрида. «Этот что там забыл, – удивился Гарри. – С утра пораньше». Плохое зрение мешало издалека рассмотреть ему, что там такое. Затушив недокуренную сигарету, Гарри выскочил за дверь. Он решил перехватить Малфоя по дороге в подземелья и расставить все точки над «и», а то проклятый слизень, чего доброго, запрется у себя и фиг его потом выудишь! Развив бешеную скорость, Гарри успел-таки ко входу, чем донельзя напугал и так нервного Драко. Взгляд Поттера уперся в оголенный торс с дорожкой светлых курчавых волос. Он неосознанно подался вперед. Малфой среагировал молниеносно, выбросив вперед кулак, и свет для Гарри погас.
POV Гарри
Я просто тупо взял и издох. Просто взял и издох. Просто вырублен хуком в челюсть в прямом смысле этого слова. Ну и зачем так было? Я только хотел поговорить. Не многовато ли травм за последние дни? Свет померк мгновенно, но ненадолго. Нафига ему тыква? Нафига он завязал рубашку? Я знаю, что я безумец. Я не узнаю себя в последние дни. Эти сны вывернули мне всю душу. Но в них нет облегчения. Только не проснувшись я могу быть счастлив. А после – снова стыд и пустота. А иногда и стыда нет. Я много сплю. Урывками. Я вижу его во сне снова и снова. И даже привыкаю, что я, кажется, гей. Это уже не так пугает меня, как вначале. Правда, из-за путаницы со сном и бодрствованием, я начинаю чудить в реальности. Я забываю, что звал он меня во сне, что это во сне его сильные руки обнимали меня сзади, что тихий шепот на ухо и смех были не по-настоящему. Он так просит меня прийти. Могу ли я противиться? Я знаю, что это магия обета жаждет своего, посылая мне эти картинки, но все-равно, образ Драко является мне снова и снова. Снова и снова. Я должен поговорить с ним, я должен убедить его попробовать вновь. Попробовать что? Да хоть что-то. Я не верю, что он не хотел. Он просто боится, как и я. Ведь был момент, когда он ответил мне. Но это же такая глупость, я забегаю вперед, но что спустя эту неделю? Никто не поймет таких отношений. Сможем ли мы хранить тайну? Нет, Гарри, какую тайну, хватит мечтать… он ударил тебя сейчас снова, а ты грезишь о его объятиях. А «ошейник»? Убьет так убьет. Я так устал от одиночества.
(Я ненавижу это ощущение, я так устал бороться с ним. Я сплю и все, о чем мечтаю – понять тебя. Скажи, что выслушаешь меня. Я скучаю по твоим прикосновениям, и чем больше я прячусь, тем больше понимаю, что медленно теряю тебя. Я не хочу спать, я не хочу видеть сны, потому что они не утешают меня. То, как ты заставляешь меня чувствовать... Осознание твоей сущности никогда не было реальнее… Comatose – Skillet)
Малфой ел. Он валялся в кресле, закинув ноги на столик и лущил горошек, шпуляя стручки в урну. Попадал он через раз, поэтому быстро образовался свинарник. Рука, которой он двинул проклятого Поттера, ныла. «Лезет, мешается под ногами понимаешь ли. Еще и подходит так близко. Пусть будет хоть зоофилом, причем тут я. Но я не хочу в этом участвовать. И я не хочу знать! Про себя не хочу. Жил же я до этого? Неплохо жил, трахал баб, доставал этого очкарика и все было в норме. А ТЕПЕРЬ ЧТО? Во что я превратился? Бегаю от своего врага. Хоть и не потому что боюсь, но со стороны… Малфои никогда не трусили! Мужик я или нет, – жуя горошинку думал Драко. – Короче, посмотрю что дальше. Не сидеть же мне сиднем в комнате. А Поттер между прочим, если смотреть со стороны и судить объективно, вобщем-то ничего так оформился. И руки у него мягкие. Где это он, кстати, научился так делать массаж?»
А лето было в самом разгаре и ему не было дела до душевных терзаний двух подростков. Трава сверкала сочной зеленью, небо радовало глаз лазурью, цветные бабочки порхали тут и там, садясь на душистые луговые цветы. В такое время нужно было жить в гармонии с миром, упиваясь счастьем и радостью, а не сидеть сиднем по комнатам и не мучаться вопросами. Листочки на деревьях тихо трепетали на ветру, воздух был чист и упоительно сладок. Все в природе говорило: «Не волнуйся, не заморачивайся на дурацких условностях, просто попробуй, что ты теряешь?» В запретном лесу уже поспела первая земляника, а в свете дня лес и вовсе казался безобидным, скрыв свою неприглядную сущность и впуская в свое нутро солнце. Там были даже полянки… Небольшие прогалины, укрытые ковром маленьких желтых цветочков, имелся даже ручей, впадавший в Черное озеро. Даже лес в эту пору был красив и, словно пробуя что-то новое, примерил на себя светлый образ.
Тем временем в ‘Норе’.
Дом ходил ходуном. Неугомонные близнецы что-то взорвали на чердаке рано утром, переполошив всех жильцов, половина из которых еще крепко спали. И теперь миссис Уизли гонялась за ними по всему дому с половником в руках и грозилась «отхлестать не по-детски». Она, с несвойственной ее возрасту и комплекции прытью, ловко обходила все препятствия на пути, и близнецам пришлось удирать изо всех сил. Ее громкие вопли подняли с кроватей даже тех, кто после взрыва перевернулся на другой бок и вознамерился сладко доспать.