(Любовь – все вокруг тебя, поэтому найди опору. Скрытой в наших словах, ее не всегда достаточно. Не задыхайся день за днем, все наладится. Ведь если ты и ощущаешь слабость, ты знаешь, что у меня хватит сил. Только еще один день. Еще один день. A little more – Skillet).
Люциус прислонил к столу трость и сел, отодвинув от себя дымящуюся чашку. Внешний вид отпрыска оставлял желать лучшего, хотя видимых повреждений не наблюдалось, что позволило Люциусу вздохнуть чуть свободнее. Но он рано радовался.
– Итак, – сказал он, – Должно было стрястись что-то крайне серьезное, раз ты позволил себе задействовать этот канал. Я отменил две важные сделки и жду объяснений. Крайне надеюсь, что причина у тебя достаточно серьезная.
Драко закусил губу, после чего выдохнул. Он так и остался стоять, сжимая в руке волшебную палочку. Это не укрылось от взгляда Люциуса.
– Это еще что такое? – удивился он. – Уж не собрался ли ты напасть на меня, сын мой?
Младший был напряжен как струна и дело явно было серьезнее, чем показалось Люцу вначале. Драко повел головой из стороны в сторону:
– Я только для защиты, отец. Когда вы узнаете, будете в бешенстве, – сказал он, вжимая голову в плечи.
– И все же, – ледяным голосом сказал Люциус, – Изволь объясниться. Я обещаю выслушать.
Рассказ Драко вышел сумбурным. Он просил прощение за то, что узнал о себе и о своих предпочтениях. Что такое недопустимо в благороднейших семействах подобных Малфоям. Он просил отца хоть на секунду поверить ему, что это не глупые детские капризы и подумать хотя бы о шатком нейтралитете отныне между ними. Говорил он и о том, что страшно боится, что отец отречется от него и заявит о не оправдании сыном возложенных на него надежд, а также о других своих страхах и сомнениях. Возможно, это был самый откровенный разговор между отцом и сыном за всю их жизнь. Что до, что – после него. Закончил Драко просьбой спасти Поттера и найти способ в фолиантах Малфой-мэнора разорвать непреложный обет. Старший долго молчал и постукивал кольцом по набалдашнику трости.
– Я не готов пока ответить тебе, как изменятся отношения между нами в свете сказанного тобой. Я ценю твою откровенность, но ты ударил меня в спину. Однако я уважу твою просьбу и посмотрю, смогу ли помочь чем-то. Только лишь потому, что иметь «долг жизни» от Гарри Поттера в будущем может быть хорошей подоплекой. Идем.
В башне.
Во время отсутствия отца с сыном, Дамблдор снова просканировал уровень магии Поттера и, вместо 31, обнаружил уже 24%. В этот момент наконец появились Малфои и директор взглянул прямо в глаза Люциусу. Великий Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор чуть не плакал.
– 24%. – сказал он тихо, – Люциус, я… Что хочешь…
Тот поднял ладонь в останавливающем жесте:
– Перестаньте, Альбус, сын ввел меня в курс дела, – откинув назад полу плаща, он подошел ближе к кровати и что-то прошептал. Воздух вокруг лежащего Поттера еле ощутимо завибрировал. Совсем немного. – Да уж, – буркнул Люц. – Вижу. Потоков почти нет, вся энергия уходит в ничто. Ядро практически потухло. Что там, тесный контакт? Драко, иди сюда, – позвал он сына. Тот приблизился. – Возьми этого… Возьми мистера Поттера за руку, – напряженно велел он. Блондин взял с кровати ладонь Гарри обеими руками и слегка погладил своим большим пальцем большой палец Гарри в попытке подбодрить. Люциус на это скривился, будто проглотил лимон прямо с кожурой и без сахара. Взяв себя в руки, он снова начал сканировать. – Так, реакция магии есть, но весьма слабая, недостаточная для того, чтобы порвать оковы…Все, хватит, – велел он. Драко отошел. Люциус повернулся к директору:
– Профессор, я, конечно, уважу вашу с моим сыном просьбу, хотя меня от нее и буквально выворачивает, однако не могу обещать ничего конкретного. Исходных данных почти нет, времени мало, так что…
– Прошу тебя, Люциус, – слабо откликнулся Альбус. – Поспеши.
Тот кивнул и направился было к двери, как вдруг…
– Мистер Малфой, – раздался с кровати слабый голос. – Я могу поговорить с вами наедине? Всего пять минут?
Брови обернувшегося Люциуса поползли вверх:
– Да я сегодня нарасхват, – процедил он. – Ну что же, у вас 5 минут.
– Драко, пойдем, – позвал Дамблдор и они со слизеринцем покинули комнату, однако на пороге Малфой-младший все-таки тревожно оглянулся. Но Гарри уже был сосредоточен на его отце.
Поттер с трудом подтянулся и сел на кровати. На лице Люциуса не дрогнул ни один мускул. Он молча ждал. Тогда гриффиндорец тихо заговорил. В полной тишине подступающей ночи его слова звучали вполне отчетливо. Вот что он сказал:
– Не думайте, что я не понимаю, насколько вам «поперек горла» эта просьба и насколько бы вы желали видеть результат иным. Я прекрасно знаю, что мы враги и вы желаете мне смерти. Ситуация глупая донельзя, я согласен. Я прошу у вас прощения за… – он запнулся, закашлявшись и растирая шею. – За Драко. Я не хотел портить и усложнять ему жизнь, я сам не знаю, как так все вышло, поэтому… Если я таки выживу, и вы поможете сыну избавиться от мыслей обо мне, клянусь, я не буду донимать его и постараюсь навсегда исчезнуть с горизонта.
Тут Гарри перевел дух и продолжил:
– Есть еще кое-что. Я бы хотел вас просить не наказывать Драко. Я знаю, точнее догадываюсь, насколько чистота крови и репутация важны для вас лично и вашей семьи, однако прошу вас принять во внимание вот что. Ваш сын попал на распутье. Для него столкнулись два мира ценностей. То, чему вы учили его с детства и к чему внушали уважение. И то, что начал испытывать он сам, пытаясь вырвать на корню, стыдясь и ненавидя самого себя. Ему не к кому было прийти за советом, не боясь быть высмеянным и оплеванным. Я, конечно, не могу судить насколько глубоко его чувство ко мне, и не придумал ли он его себе сам, однако сейчас важно то, что он в него искренне верит и защищает. Защищает свое, понимаете, Люциус? Он так хочет быть счастлив. Драко так боялся разговора с вами, я видел, хоть он храбрился и закрывался от меня вашей фирменной семейной холодностью. Нужна большая смелость и отвага, чтобы пойти против убеждений собственного отца и открыть такую правду, пытаясь защитить то, что тебе дорого. Это большой поступок. За эти пять дней я узнал вашего сына абсолютно с другой стороны и я вам благодарен. Да, вы не ослышались, я очень благодарен вам, что вы воспитали его таким человеком. Могу я пожать вашу руку? – Гарри поднял слабый взгляд и протянул вперед руку.
Люциус опешил. Этот монолог что-то затронул у него в груди. Что-то, над чем требовалось поразмыслить наедине. Этот Поттер… Мыслимое ли дело? Он хотел пожать руку Люцу, за то, как они с Цисси воспитали сына. Мир сошел с ума. Впрочем… Люциус неспешно приблизился к кровати. На лбу парня от напряжения выступили бисеринки пота. Даже такое простое действие, как держание руки на весу, сейчас требовало он него невиданных усилий, однако гриффиндорец упорно не опускал кисть. Холеная бледная ладонь осторожно взяла руку парня и слегка сжала. Тут сразу произошло несколько событий. Свеча на столе мигнула и погасла. Раздался сильный треск, будто от лопнувшей струны. На шее Гарри и на уровне сердца проявились черные путы, которые теперь болтались разорванными ошметками. Именно они спровоцировали этот треск. Мигнула вспышка, и особым зрением Люциус увидел, как в магическое ядро Гарри хлынула магия. Хогвартс затрясло как при землетрясении, пока мощный напор магии наполнял свою обитель и устаканивался там. Ворвались встревоженные директор с Драко. Люциус все еще держал руку Гарри в своей.
– Отец, – прошептал Драко. – Что ты сделал?
Старший фыркнул и обратился к Дамблдору: