(У меня трясутся руки, потому что сегодня, я знаю, ты собираешься разбить мне сердце. Моя жизнь без тебя – это жизнь, которая не стоит того, чтобы ее прожить. Я буду сильным, но я бы хотел быть кем-то еще сегодня. Кем угодно, кроме себя. Внутри все разрывается на части. Куда мы идем? Я притворяюсь, что держусь. Куда мы идем? Думаю, что я истеку кровью в тишине, в тишине… Here Stand – Madina Lake).
Меж тем, Гарри держал перед друзьями ответ. Хитрые Рон и Герм не стали оставаться в гостиной, полной народа, зная, что там им не дадут спокойно поговорить. Они притаились поблизости, захватив из комнат пледы, и попросив у Добби термос чаю. Это они вспомнили, как «добывал» еду Гарри. Расположившись с возможным комфортом, они принялись ждать, время-от-времени говоря друг другу, что их товарищ что-то задерживается.
– Может у него запор, – предположил Рон. – Вон как он налегал на мясо…
Герм закатила глаза. Тут из-за поворота послышались шаги и вот он, Гарри, бодро топает к портрету… Э не-е, вскочив и схватив друга по обе стороны, рыжие насильно усадили Поттера на плед и выжидающе уставились. Тот вздохнул, и начал рассказ, попросив об одном: не перебивать, чтобы они не услышали.
POV Гарри
Как только вы все уехали, и я осознал свое положение, я был очень зол. Оторван от друзей, лишен нормальной еды, общества и привычного ритма жизни. К тому же в нагрузку мне дан Малфой, с которым я должен буду «подружиться на время», если не хочу умереть. Проблема усугублялась тем, что вышеупомянутый тип тоже не горел желанием общаться мной, то есть я еще и должен был каким-то образом уговорить его, склонив к сотрудничеству. Ярость, неверие и обида бушевали во мне. Я даже садился писать письмо, в котором спрашивал неизвестно у кого: «Почему я, почему так, разве люди не рождаются, чтобы быть счастливыми…» Постепенно обстоятельства вынуждали меня видеться с Драко. Моя магия, которая не хотела умирать, сталкивала нас в самых немыслимых обстоятельствах. Однажды, я с удивлением понял, что не ненавижу его… Конечно, он был моей персональной белобрысой занозой все эти семь лет. Конечно, я не отказался бы ему вмазать, (к слову, я-таки это осуществил, но и он помял меня порядком), но… Я увидел человека. Человека, попавшего тоже не в ахти-какую ситуацию. Привыкшего к комфорту, четырехразовому питанию с детства, защите семьи и поддержке своей свиты. Тут он также остался совсем один. К тому же, совсем голодный. Представляете, ему пришлось рвать овощи с грядок Хагрида. Это грустно. Рон, не смей ржать. Ты не знал голода. Я-то с детства привык сидеть временами без еды, да и поддержки с защитой у Дурслей не было никаких. Можно сказать, закаленный, а он… Гордость не позволяла ему написать семье или друзьям, Драко выкручивался как мог. Да, не всегда действовал честными методами, но я его зауважал. Не бежит к папочке, если вдруг что. А раньше я думал о нем именно так. Однажды мне приснился отличный сон: я такой весь крутой, в шикарном костюме и на тачке, рядом длинноногая барби, играет крутой рок… Все дела… Но в момент, когда я хочу ее поцеловать, ее образ замещается образом Малфоя. Во сне я был так близко к его губам. Тогда я, проснувшись, запаниковал, не мог же я быть геем? Хотя с девушками у меня всегда… – Гарри махнул рукой. – В общем мне было страшно одиноко. Я вспоминал рассказы ребят о сильных чувствах, химии, бабочках в животе и электрических разрядах. Я ни разу не ощущал подобного, до тех пор, пока… После была ситуация, что Драко сильно подвернул ногу и помощи ждать было неоткуда. Я привел его к нам в башню, накормил и предложил осмотреть голеностоп. Он долго сопротивлялся, но в итоге уступил. Видимо, болело сильно. Не могу объяснить как, но прикосновение к его телу отозвалось во мне тысячами искр. Опущу подробности, а то Рона сейчас вырвет, вобщем я заломал его тогда, не желая так страстно никого и никогда. Я не контролировал себя, не знаю, откуда взялось столько силы и смелости. – Гарри махнул рукой. – Короче, всех бабочек и искр я испытал сполна, он еле удрал от меня тогда, а я впервые задумался о своей природе. В дальнейшем возникало всякое, но меня неумолимо тянуло к нему. Я ощущал себя чьим-то. Пускай он задиристый, вредный, язвительный…
– (Мерзопакостный, злобный… – подсказал Рон)
– Но рядом с ним мне было… Не пусто. Он тоже стал искать моего общества. Под разными предлогами. Контакты были, а путы обета не спадали. Я ничего не мог понять. Он об этом еще ничего не знал.
– (Так может, контакты были на слишком… Э-э. Тесными, – снова встрял рыжий).
Гарри спокойно взглянул на него:
– Рон, мы целовались не раз, был петтинг и еще… Он мне дрочил.
Рон подавился воздухом и захрипел. Гермиона же стремительно покраснела.
– Мне становилось хуже и однажды он припер меня к стенке, заставив открыть правду. Он испугался, я видел. Испугался за меня. Я не мог поверить, что так может быть… Мы еще не были настолько близки. Все носило характер игры. Шаг вперед – два назад. Показное равнодушие, но горячие действия, когда не выдерживали маски. Я тогда думал, что он откажется от меня, высмеет, обрадуется моей скорой смерти. Ведь он мечтал об этом все годы обучения здесь и вот, ниточка была в его руке. Только я ошибся. Он прислал тогда записку, чтобы я непременно пришел к ним в общежитие ночью. У него был план. План сложный морально и для него, и для меня. План, после которого уже не вышло бы делать вид, что ничего не было. План, который полностью рушил моральные принципы Драко и становил его на дорожку конфликта с семьей. Тогда ночью все и случилось. Я впервые видел его таким… Настоящим… Без извечной ухмылки, язвительности и подколов. Передо мной был красивый молодой мужчина, опытный внимательный любовник. Не знаю, как я пережил то и не помер от стыда. Но тогда я понял: без него не хочу. Я нашел, что искал. Оно всегда было рядом. План не сработал и мне стало еще хуже. Я отправил экстренную записку Дамблдору, но он не мог помочь. Мне оставались сутки. Или меньше… Вобщем, Драко, наплевав на все, активировал секретную связь и вызвал отца, рассказав ему все и попросив помощи у фолиантов темной магии в библиотеке мэнора. Представляете, чего ему стоило и это признание и эта просьба? Он сделал это ради меня. Своего бывшего врага. И не факт, что и будущего любовника. Ответов могло не быть и у Люциуса. То есть он терял и что имел – уважение отца, покой в семье и прочее – и мог ничего и не приобрести в будущем, если бы я все же умер. Скажете не благородно? Не искренне? Не достойно восхищения? После случилось так, что я попросил у Люциуса разрешения пожать ему руку. Вот тут и случился нежданчик. Сверкнула вспышка и путы лопнули. Я был свободен. Тот идиот, оказывается, не уточнил в условиях пари, что имеется ввиду Драко. Помните, он сказал – Малфой. А магия по умолчанию принимает как аксиому старшего ныне живущего члена рода. Им был отец Драко. После этого я перестал ощущать страшную тягу к Малфою. Он на день уезжал с отцом домой, а я решил для себя, что будет лучше, если я все забуду. Вытравлю из себя остатки воспоминаний, встречу хорошую девушку. Так будет лучше для всех. Семья Малфоя все равно никогда бы не приняла меня, общественность бы осудила, а репутация и будущее Драко полетели бы ко всем чертям. Я так решил. А тут вы… С вопросами. – Гарри замолчал. Молчали и Рон с Гермионой. В окно светила луна.
Неожиданно, со стороны лестницы раздался топот. В тишине ночи, усиленный гулким эхом каменных коридоров, он звучал особенно зловеще. Все трое вздрогнули и вскочили. Опрокинулись, разлившись, кружки с нетронутым чаем.Темный силуэт приближался все ближе и ближе. Гриффы достали палочки, готовясь, в случае чего отразить атаку, как вдруг свет луны упал на лицо незнакомца, и удивленные друзья опознали в нарушителе спокойствия Панси Паркинсон. Однако рано они успокаивались. С девушкой явно было что-то не так, да и что ей вздумалось бродить ночью возле комнат вражеского факультета. Панс была еще далеко и не видела притаившуюся в нише троицу. Стремглав она бежала… Прямо к холсту. Ко входу!