Это достоинство обернулось для меня недостатком. Потому что директор взял меня на место пьющей уборщицы, которую он перевёл на туалеты. Она злобилась и поставила перед собой цель — выжить меня с работы. Выглядела она достаточно страшно: курящая, вечно пьяная, с синяком то под одним, то под другим глазом. Высокая, крупная, сорокалетняя женщина, она, конечно, рассчитывала на лёгкую победу. Но я была крепким орешком. Пьяных мне видеть уже приходилось. И достаточно близко. Как и слышать мат. Этим испугать меня было трудно.
Тогда в ход пошли козни. Моя соперница-уборщица стала приводить компанию своих пьяных друзей. Сторож пил с ними. Они прятали мою швабру, тряпки, вёдра. Раскидывали мусор после того, как я, убравшись, уходила домой. Это портило настроение и отнимало время. Директор вызвал меня и спросил, почему после уборки остался мусор. Я молчала, потому что с детства не любила жаловаться.
Всё-таки она меня выжила. Как-то раз, когда я мылась в душе, закончив уборку в жарком банном отделении, ко мне зашёл пьяный верзила, кавалер моей «приятельницы». Я начала визжать. А ответом мне был дружный пьяный смех всей её компании, устроившейся в раздевалке. На мой визг прибежала взрослая женщина, убиравшая женское отделение. Она стала ругать весёлую компанию, и верзила ушёл. Добрая женщина предложила мне обращаться к ней за помощью. И посоветовала пожаловаться директору.
Я поблагодарила. Оделась и пошла домой. Вышла из бани совершенно спокойной. Но когда шла по пустынной ночной улице, меня вдруг начала бить дрожь. И я зарыдала. От пережитого страха. От унижения. Что я им сделала? Ведь эта женщина годилась мне по возрасту в матери. А она и её компания издевались надо мной. Только потому, что я должна была работать и зарабатывать деньги. И разве это я была виновата в том, что её перевели на туалеты? Если бы не я, взяли бы кого-то другого...
Я шла и думала о нашей группе. О красавицах Ларисе и Наташе. Одна была генеральской дочкой, другая дочерью известного врача. Они меняли наряды каждый день. Думала о других девчонках, которые сейчас спали мирно в своих уютных девичьих кроватях. А я шла одна по ночному городу. И никому не было дела, вернусь ли я домой. И этот пьяный верзила мог справиться со мной как с младенцем. Я шла и рыдала от жалости к себе.
Сейчас я думаю, что мне нужно было пережить и это унижение, и эти слёзы, и эту острую жалость к себе. Для чего? Может быть, для того чтобы закалиться в трудностях? Чтобы научиться испытывать сочувствие к другим? Чувствовать чужую боль? Потому что благополучному человеку труднее почувствовать чужую боль. «Сытый голодного не разумеет»... Нет, не так... Лучше:
И нам сочувствие даётся
Как нам даётся благодать...
И опять безответная любовь
Дыхание перехватывает от безответной любви.
Кроме Лёши из садика и Лёши из класса, любимых парней у меня не наблюдалось. Ате два Лёши никогда и близко ко мне не подходили. Так что в общении с противоположным полом я была совершенно неопытна.
Но вот «пора пришла, она влюбилась...» Когда я работала в бане, то как-то пришла на работу пораньше. С тем чтобы пораньше и уйти. Оказалось, что сторож впустила своего друга, старика из соседнего с баней деревянного домика, помыться бесплатно. Естественно, когда никого не было. А я тут как раз и явилась — не запылилась. Старик пришёл мыться не один, а со студентом, который снимал у него комнату.
Ничего не подозревая, я проскользнула мимо сторожихи, поднялась к себе и приступила к уборке. Когда вошла в отделение, то впала в состояние близкое к шоку: в моём детском отделении радостно намыливались два совершенно раздетых мужчины. Они обернулись на моё ойканье и тоже впали в состояние ступора. Полом схватили в руки тазики, чтобы прикрыться. А я, вся красная как свёкла, выбежала из отделения в раздевалку.
Так необычно началось моё знакомство с Володей. Ему было двадцать пять. Он успел отслужить в армии и теперь учился в медицинском институте. Необычность знакомства, что ли, вдохновила Володю? Уж я и не знаю... Только после этого на протяжении примерно двух недель он встречал меня ночью с работы, провожал до общежития. Я впервые почувствовала заботу и внимание.
Володя был умным, много знал и рассказывал. Он был очень обаятельным и казался совсем взрослым. И девичье сердце таяло. Я чувствовала себя как Золушка, которая наконец-то встретила своего принца.
И принц полностью оценил все её достоинства. Какие именно достоинства, я не задумывалась, но надеялась, что они точно были, раз в меня влюбился такой замечательный человек.
Я летала на крыльях. Внезапно всё кончилось. Володя пригласил меня после работы к себе. Домик, где он жил, был старинным деревянным домом, очень необычным, с какой-то сказочной лестницей, чудесными ставнями на окнах. Чем не дворец?
Время было около двух ночи. Я ожидала, что мы будем пить чай и разговаривать. И я, может быть, расскажу ему всё, что накопилось в душе. Что не рассказывала никому. Про одиночество. И про Мишку с чемоданчиком. И, может, даже про то, как плохи дела в моей семье.
Но мой принц был не расположен разговаривать. Он начал целовать меня в темноте комнаты. Я ничего не испытывала, только разочарование. И досаду на свою глупость. Конечно, молодой мужчина привёл меня к себе ночью не для того, чтобы слушать мои глупые рассказы о Мишке и чемоданчике. Ну я ведь люблю его... Думала, как бы высвободиться из неожиданных объятий и не обидеть человека, но он внезапно остановился сам и спросил довольно сурово:
— Ты что, ни с кем не целовалась? У тебя никого не было?
— Нет.
Я почувствовала, как виновато звучит мой голос. Мой принц явно рассердился.
— Так, провожать тебя уже поздно. Останешься у меня. Иди, ложись спать. Вот кровать. А я пошёл спать на кухню. Спокойной ночи.
Я лежала на чужой кровати и плакала. Долго не могла уснуть. Я его рассердила. И теперь он меня разлюбит. Но почему? Рано утром тихонько оделась и выскользнула из дома. Ночью мой принц не пришёл меня встречать после работы. Не пришёл и на следующую ночь. И тогда я сама поднялась по ступенькам этого домика-теремка. Володя был совсем другим: чужим, холодным, отстранённым. А когда я заплакала, смягчился. Погладил меня по голове, как ребёнка, и попросил прощения:
— Прости меня. Я тебя обидеть не могу. Нам не нужно больше встречаться. Понимаешь?
— Нет. Почему?
— Я провожал тебя и чувствовал себя рыцарем. Но долго быть рыцарем я не способен, прости. Я не собираюсь жениться. Понимаешь? Я не могу пока жениться. У меня ни кола, ни двора. Если бы у тебя была квартира... Я не хочу жить в нищете, понимаешь? И ещё—у меня есть девушка. Она не такая как ты. Мне с ней общаться очень тяжело. Очень. Она капризная такая... Но у неё папа—начальник большой.
Мы с ней в рестораны ходим. И когда я с ней иду, на нас все оборачиваются. Понимаешь? А с тобой я даже пройти не смогу вместе днём. Прости, но ты выглядишь чуть лучше нищенки. Я мог бы просто тебе напридумывать всякой ерунды. И ты бы поверила. Ведь поверила бы? Но я хочу быть честным.
Медленно спускаюсь по чудесной лестнице. И мне кажется, что ступеньки качаются под моими ногами. Как откровенно мне объяснили: кто я. Почти нищенка. Без квартиры, без денег, без родителей и связей. Но ведь всё это я и сама знала. Почему же так больно?
Может, потому что я верила в то, что могу кому-то понравиться как личность? Ведь я умная. Сама поступила на такой трудный факультет в университете. Там ведь был конкурс больше десяти человек на место. И у меня есть трудолюбие, энергичность. И ещё я, наверное, добрая. Стихи могу читать часами. Или истории интересные рассказывать. Почему это никому не нужно?
Видимо, Золушки встречают принцев только в сказках. В реальной жизни принцы женятся на принцессах, а Золушки убирают за ними дворец.