Ну и подниматься надо, в порядок себя приводить, воспользоваться шикарной уборной своей каюты. А потом — идти искать источник пищи, воды и знаний, в смысле, мастера Крепа. Впрочем, только я это решил, как дверь загрохотала, я чуть свои дела, не добравшись до уборной, и даже не поднявшись, не сделал! Стыдно, конечно, но спросонья — и такой жуткий грохот!
Впрочем, показавшаяся на пороге рыжая борода цверга показала, что это не корабль рушится, и не кто-то захотел меня разорвать на много маленьких Фикторов. Видимо, у мастера Крепа такая манера стучаться. То, что он стучит в каюту подчинённого, да даже скорее опекаемого-наставляемого (будем честны, пока я буду стараться изо всех сил, но вряд ли первое время буду приносить пользу как корабельный механик) — показатель его высокой культуры и благонравности. Ну а что звучит этот стук как штурм человеческого Брэфинга дриадами сидхов во время войны или как подземные кухни Камулодуна — так привыкать надо, он мне начальник минимум на год. И благодетель, будем честны — тоже. Хотя ничем, кроме честного труда, я ему отплатить не смогу, да и не собираюсь ничем, кроме этого, расплачиваться.
— Уже проснулся, Фиктор, — произнёс цверг.
— Проснулся, мастер Креп. Доброго вам утра.
— И тебе, кхм, доброго. Давай, поднимайся, порубаешь и в Камулодун.
— Только помоюсь…
— Вот вы, человеки, неженки какие, — заворчал мастер. — Хотя у вас не кожа, а кожица. Быстрее давай, дел невпроворот! — сообщил он, покинув каюту.
Ну я и ускорился, за четверть часа был готов и покинул каюту. Думал, в столовую каку-то, или как-то специально называющеся помещение на Воздушном Корабле, попаду — но нет, на верстаке стоял поднос с прикрытой тарелкой и несколькими ломтями хлеба.
— Рубай давай, — указал на верстак мастер. — Камбуз закрыт, так что чаёв-кофиёв-какавов нет.
— Спасибо, мастер Креп, — поблагодарил я и принялся “рубать”.
Нет, ну от чая я бы не отказался, да и от кофия — тоже: хоть и горький страшно, но бодрит. А какава, редкое лакомство, очень вкусное и согревающее… Конечно, выпил бы, если бы было, хотя, думаю, в городе будет возможность. Да и глупости, а что не глупости — это костюм механика. Вещь нужная, а подчас жизнеспасительная: я когда гоблинами работал, заметил, что часть работ они отказываются выполнять наотрез. Уши прижимают, жалобные рожи корчат, чуть не плачут — а не делают.
— Боятся, — пояснил мастер Креп. — Чтоб перестали — годами надо показывать, заставлять… Смысла нет, проще самому сделать.
И выходило что “да”, проще. Но вот замена раскалённого масла, работа с работающими механизмами — а часть их в полёте никто тормозить не будет ни за что. Много получается трудов, которые меня искалечить могут при неосторожности или случайности. А то и убить, чего тоже не хочется. Ну а хороший, правильный костюм механика, над которым потрудились и механики, и мистики — вещь замечательная. Я, правда, только в книгах такие видел — даже у нашего преподавателя был только жилет и одна перчатка. Но даже они меня поразили с самого начала, как увидел. И очень мне хотелось себе такие.
— Настоящий костюм — дело не быстрое, — вещал мастер, вышагивая впереди меня.
Вот непонятная штука — я мастера выше на две головы. Не в том смысле, что горжусь, но ноги у него не длинные совсем. И семенит он ими быстро — это нормально и законами механики объясняется. Но, при этом, вид имеет такой, как будто не то, что Камулодун, а весь Ном Британика принадлежит ему. А то и весь Тесселис… Хотя преувеличиваю, конечно. Не зазнайский, но очень значимый и самоуважительный. И как он умудряется семенить так, что кажется, что шествует — непонятно. Наверное, мистика это объясняет, но я её не знаю.
— Но тебе, Фиктор, повезло, — продолжал цверг. — Костюм делают месяцами, опробывают, меняют. Но тебе мы возьмём хорошую, качественную, но при этом недорогую заготовку. Я тебе помогу, да и не только… — пожевал бородой он. — Да и сам учиться будешь. Мне, вообще-то, лень, — понизив голос, признался он. — Но времени ни цмыга нет. А если ты угробишься — на меня навалится столько лишних трудов, что лень от помощи с костюмом — ерунда.