Причём, что интересно, описывались они специфично разделёнными в рамках вида, причём чуть ли не от рождения. Не сказать, чтобы касты, но и по-другому не скажешь. Потому что большая часть кобольдов, согласно описаниям, жила, занималась сельским хозяйством и ремёслами с производством. И это — понятно. Меньшая — практически не покидала шахты, занимаясь добычей и обработкой полезных ископаемых. Это уже необычнее, прямо скажем. И, наконец, не меньше пятой части населения — воздушные бродяги. То есть экипажи Воздушных Судов собственного, кобольдового производства. Последнее и сделало Соммерс торговым центром — беспокойные кобольды вдоль и поперёк облетали окрестности, ну и занимались перевозками. При этом — дальними путешествиями не занимались, как я понимаю — в силу специфики конструкции и просто небольшой величины их Кораблей.
И самое странное было в том, что эти “домашние”, “подземные” и “корабельные” кобольды были именно “кастами”, куда кобольд попадал от рождения. Не по наследству, а проявлял очевидную склонность и, соответственно, становился представителем соответствующей внутривидовой группы. При этом, в научных трудах (а не сказках, где краснокожих разумных называли синими или даже псоглавыми) относили кобольдов к виду “альвы”, к которому относились сидхи. Цверги — “свартальвы”, ну а человеки — просто. Хотя данное деление подвергалось в научных кругах и на страницах трактатов сомнению. И даже осмеянию — особенно самими сидхами, потому что часть их “родочей” выходило… Ну я бы себе таких родичей точно не пожелал.
Тем не менее, на Соммерсе разговорным языком был сиддухаре, что с учётом расстояний и разных Номов в родственности кобольдов и сидов если не уверяло, то очень весомо намекало.
Ну да есть и есть, Вагус Сумбонт на Соммерсе собирался основательно разгрузится: дальше путь товаров обеспечат “корабельные кобольды”, ну и починится по возможности. Да и команде отдохнуть — стоянка предполагалась пять дней.
Что у меня вызвало некоторую суету. Ну, как-то, основываясь на собственном опыте, лучше бы поузнавать про опасности и неприятности заранее и их избежать. Но основным недостатком кобольдов упорно и от всех упоминались “проказливость и вороватость”.
— Так что парень, сойдёшь — береги кошель. Стучак этих кобольдов знает, с чего у них так — но гоблины, своей вороватостью прославленные, — на этом Пропотон, суетящийся в округе, принял вид очень гордый и довольный.
Как будто его не в непорядочности вместе со всем видом обвинили, а похвалили. Впрочем, котельные гоблины вороватостью обладали, но очень разумно мастером утилизируемой. Поняв, что ни наказаниями, ни побоями он справиться с “желанием присвоить чужое” у гоблинов не сможет, он ограничил их вороватые проявления расходниками. Гайками, болтами и прочим подобным, что закупалось со своеобразным “гоблинским налогом”. И, насколько я понял, не утащить гоблины не могли. А вот, например, с их присутствием в моей каюте или мастера и возможным воровством там мы боролись очень эффективно. Не запрещали тащить, поскольку такой запрет бы не возымел эффекта. А запрещали туда заходить, кроме как с занятыми руками. Принося еду или что-то такое. Ну а не имея физической возможности прикарманить наше имущество — гоблины его и не прикарманили. Причём, вроде бы от этого и не особо страдали, насколько я их племя понимал.
— На их фоне скромники и добропорядочные разумные, — продолжил мастер. — Подшутить могут, проказничать. Но в целом — не самые плохие разумные, и зла от них ждать не стоит. Опасаться — да, осторожным быть — тоже. Это ты правильно беспокоишься парень. Но в целом — неплохие разумные, и стоянка будет спокойной, — на этом мастер вдруг хрюкнул и закашлялся дымом.
Я, естественно, посмотрел на него удивлённо и вопросительно, а прокашлявшийся мастер продолжил:
— Да с твоим предшественником, Фиктор, история смешная произошла. До их, местного, суда. Дело о групповом изнасиловании, — ухмыляясь продолжил мастер.
И вот как-то я его веселья не разделял. Насилие — вещь распространённая, фактически, привычная, как это ни неприятно. Но радоваться, что твой помощник изнасиловал аборигенов или смеятся над этим… Они же, судя по описаниям, маленькие по размерам и толком сопротивляться не могут. Не смешно выходит, а мерзко!
А ухмыляющийся мастер на меня внимательно смотрел, покивал и продолжил:
— Ему даже компенсацию “за поругание” выплатили. Небольшую, но по суду, честь по чести.