Одной рукой Роза вытащила из волос цветок, а другой прикрыла рот.
— Это Марио? — Нет!
— Грегорио?
— У меня никого нет!
— Прекрасно, прекрасно. У тебя никого нет, а цветок вдруг нацепила. — Корасон зашлась смехом. — Вот что я тебе скажу. Стоит первой из вас выйти замуж, как за ней последуют все остальные. Через несколько месяцев вы все будете стоять перед священником в своих лучших платьях. Так всегда было. Само собой, — она тихо вздохнула, — я вышла замуж первой в своем квартале.
— У меня никого нет.
— Значит, придется дожидаться слухов.
— Тебе долго придется ждать.
— Я думаю, что это Марио.
— Если вы уже поели, я уберу тарелки.
— Скоро ты будешь убирать их за кем-то другим!
Лежа с открытыми глазами, Роза вдруг подумала о своей постели. Она уже шесть лет спала на этих деревянных щитах. Точно такие же были и раньше, но она поняла это только сейчас. Они были маленькими и жесткими и скрипели при малейшем движении. Тарелки, — подумала Роза, наблюдая за прошмыгнувшей по потолку ящерицей. Тарелки, постель… Без одного не бывает и другого.
— Ангелочек! — громким голосом окликнул ее отец десять минут назад, когда Роза проскользнула за занавеску, отделявшую ее комнату от остальной части дома. Она высунула голову, недоумевая, что могло заставить его нарушить свое обычное молчание.
— Что? — откликнулась Роза.
— Зачем ты вынула этот цветок из волос? — завопил Доминг, и Корасон заткнула уши руками. — Он был такой красивый! Приходи завтра тоже с цветком!
— Может быть.
— Ты что-то сказала, ангелочек?
Роза подняла керосиновую лампу и поднесла к лицу.
— Я сказала: если увижу красивый цветок по дороге в школу.
— Тогда смотри получше, и найдешь самый красивый!
— Хорошо.
— Спокойной ночи, ангелочек!
— Спокойной ночи.
В какой-то момент мертвечина ненадолго чернеет, а потом краснеет. Люди и животные чернеют в том месте, где кожа открыта. Черная кожа трескается, лопается, и под ней проступает красная плоть. От зловония сокращаются мышцы гортани, и легкие отказываются вдыхать отравленный воздух, но не могут и выдохнуть его.
Ощущение смерти, запрятанное где-то глубоко внутри Розы, вырвалось у нее из груди и растеклось с такой же быстротой, как капля масла в воде. Через какую-то секунду оно охватило все ее тело. Роза ускорила шаг, стараясь не дышать, пока не выберется на свежий воздух. Но отвратительный запах был, казалось, повсюду, и, ускорив шаг, она лишь приблизилась к его источнику. Это была свинья, выброшенная ночью на берег приливом и наполовину присыпанная песком.
— Ее принесло ночью, — сказал Лито. — Я видел, как ты шла вдоль берега. Жаль, что не догадался тебя предупредить.
Его рука застыла в нескольких сантиметрах от спины Розы, готовая поддержать, если ей опять станет плохо, но слишком застенчивая, чтобы преодолеть оставшееся расстояние. Другая рука держала цветок, который Роза сорвала, а потом уронила, когда, спотыкаясь, брела от берега к видневшимся неподалеку деревьям.
— Смотри, с цветком ничего не случилось. Можешь вдеть его обратно.
Роза посмотрела на землю и на свои руки в остатках того, что совсем недавно было ее завтраком.
— Не надо, ведь он для тебя. — Она была настолько растеряна и унижена, что совершенно не думала, о чем говорит.
— Цветок для меня?
— Я носила его ради тебя.
— …Но зачем?
— Не знаю, — сказала Роза и покраснела. Лито смешался, не зная, что ответить.
— Мне нужно вытереть рот, — сказала Роза, подняв голову.
Футболка Лито была переброшена через левое плечо на манер полотенца, точно так же, как и вчера, когда она подошла взглянуть на рыбку-мутанта.
— Можно взять твою футболку? Я хочу вытереть рот. Не могу же я прийти в школу в таком виде.
Лито нахмурился. — Ну…
— Она чистая? — Да.
— Я потом прополощу ее в море.
— Нет, я сам прополощу.
— Ну так что?
Лито протянул ей футболку и одновременно сделал шаг в сторону, оказавшись у нее за спиной. То ли он хотел скрыться с ее глаз, то ли вежливо давал Розе возможность стереть следы рвоты в относительном одиночестве.
Она вполголоса поблагодарила его.
От футболки сильно пахло мылом. Должно быть, он постирал ее накануне вечером, что казалось странным, ведь это его рабочая одежда. Футболка была старой и потертой на вороте, но при этом сверкала белизной, как новая.
Роза вытерла рот и встряхнула футболку, чтобы вдохнуть поглубже и избавиться от запаха падали, а потом протянула ее Лито. Когда же она повернулась, футболка уже снова была у Лито на плече.
Роза на секунду задумалась и сказала:
— Давай я ее прополощу.
— Я и сам могу. Ты в школу опоздаешь.
— Нет.
— Ну тогда…
— Тогда я ее прополощу, — сказала Роза, приняв решение. — Мне нетрудно.
Лито вздрогнул, когда она сняла футболку с его плеча. Роза знала, что так и будет.
У него была только правая грудная мышца, а левая отсутствовала. Все ребра до самой ключицы были как на ладони. Вместо выпуклости зиял провал. Зато вся правая сторона груди и правое плечо были развиты непомерно, еще больше деформируя торс Лито.
— Хорошо, что тебя уже стошнило, — сказал Лито сквозь неудержимый приступ нервного смеха.
Роза медлила с ответом.
— Ты похож на плитку шоколада, — в конце концов сказала она. — На плитку, от которой кто-то откусил. Твои ребра напоминают следы от зубов.
Лито опустил глаза, потом поднял их на футболку и опять опустил.
— Ты стесняешься? Он молча кивнул.
— Тут нечего стесняться. — Роза мягко прикоснулась рукой к его плечу. — Быть плиткой шоколада — это совсем не плохо.
Песочный человек
Это совсем не плохо. То же самое Роза сказала Рафаэлю, когда он достаточно подрос и она смогла объяснить, что с ним произошло и почему. Совсем не плохо быть плиткой шоколада.
Но если бы она решилась сказать правду, то добавила бы: да, это неплохо, но жить с этим тяжело. Физический недостаток сделает его жизнь тяжелее, она могла бы сложиться легче, если бы этого не было. А еще она бы добавила, что «хорошо» или «неплохо» тут ни при чем, потому что самое главное — что тяжело.
— «Скорая помощь»!
— Да, — откликнулась Роза, хотя меньше всего на свете ей хотелось смотреть телевизор, да еще вместе с матерью. — Иду.
— Ты пропустила начало! Я уже не понимаю, что там происходит!
— Вначале они просто дают пересказ за прошлую неделю. Диктор объявляет: «Содержание предыдущих серий», — сказала Роза по-английски, — или что-то в этом духе.
— Нет, — Корасон помахала пальцем. — «Содержание предыдущих серий», — произнесла она тоже по-английски, — идет в начале. А потом показывают вступление к очередной серии. Видишь, титры уже прошли, значит, ты пропустила повтор и вступление.
— Ничего, я разберусь.
Лекарства, дозировки, отношения между врачами и медсестрами, вспыльчивые хирурги — все это было показано достаточно хорошо. Чувствовалось, что сценаристы неплохо поработали. Однако в сериале не хватало некоторых подробностей. Это касалось людей. Роза не столько следила за развитием сюжета, сколько пыталась увидеть знакомые жесты, лица с блуждающим взглядом и дрожащими от ужаса губами, но так и не увидела. Роза просто не могла поверить, что таких людей не было в отделении травматологии.
И еще показывали очень мало огнестрельных ранений, как будто в Чикаго вовсе не существовало гангстеров.