Мать Тотоя не отправится в ад, потому что она уже там. Твой отец не в аду, потому что там никого нет. Но он и не в раю, потому что там тоже никого нет. Когда шайка бандитов гонится за тобой по незнакомым улицам или ты врезаешься со скоростью двести миль в мостовую, летя вниз с небоскреба Легаспи, — после этого не происходит ровным счетом ничего.
Что и требовалось доказать
Хибары в дальнем конце пустыря были слеплены из старых досок, кусков пластика и рифленого железа. Здесь мальчики полностью потеряли ориентацию. И только небо оставалось неизменным: мелькало у них над головами, когда они сворачивали то вправо, то влево — в проходы настолько узкие, что ребята едва протискивались в них своими далеко не широкими плечами.
Они пытались менять направление и тактику, считали повороты, чтобы выйти на открытый участок. Если дорога, выбранная Тотоем, приводила их слишком близко к опасному месту, Винсенте тут же решительно менял направление. А если, окончательно запутавшись, Винсенте принимался кружить на одном месте, инициатива переходила к Тотою.
Но что бы они ни делали, охота, казалось, шла повсюду: она пыхтела сзади, рычала впереди и со всего маху ударялась о стены лачуг. Со всех сторон, все ближе и ближе. В какой-то момент им показалось, что они выбрались, но вдруг метрах в двадцати-тридцати опять затрещали выстрелы. Тогда они повернули назад от того места, где слышалась стрельба, и явственно ощутили запах пороха.
Винсенте крепко ухватил Тотоя за рукав футболки. Тотой замедлил бег.
— Пора с этим кончать, — прошипел Винсенте, — а то нарвемся прямо на них. Если будем бежать, они нас подстрелят.
Голова Тотоя повернулась, словно стрелка компаса, и он прошептал:
— Ладно.
— Они будут стрелять по всему, что движется.
— Я бы сейчас забрался на стену. Мы были бы там в безопасности.
— Нет тут никакой стены. Нам просто нужно затаиться. Мы их не интересуем. Затаимся и пропустим их.
— Хочешь замереть на месте? Винсенте кивнул.
— Стой спокойно, пускай себе бегут.
Им не пришлось долго ждать. Неожиданно появился человек. Он мчался, словно груженый лесовоз по ночной дороге, заполняя собой все пространство, и так же неожиданно исчез в темноте. Но только не впереди. Увлекаемый страхом, он провалился куда-то вниз в треске ломающихся досок.
За его падением в сточную канаву последовало несколько секунд тишины, после чего он одним рывком выбрался наружу, весь покрытый липкой жидкостью, и помчался дальше. Кровь так шумела у ребят в ушах, что они даже не слышали его стонов.
А через пару мгновений появились два человека в костюмах.
С тем, который свалился в сточную канаву, все было кончено. Ему не могли помочь ни автоматический пистолет, ни внушительный рост. Его должны были настигнуть и прикончить те двое в костюмах, такая уж ему выпала судьба, как ни крути. Об одном только надо было помнить: смерть настигнет любого, кто вздумает встать на ее пути.
И Сенте это понимал. В конце концов, именно он предложил остановиться, затаиться и пропустить погоню. Тотой же так и не понял, что произошло. Когда те двое пробежали мимо, он едва успел произнести «фьюить», а Винсенте уже рванул с места, как китайская шутиха, и припустил за ними.
Тотою захотелось повалить его на землю и спросить, что это еще за дурацкая игра и с какой стати им влезать в погоню, вместо того чтобы воспользоваться возможностью и уйти от нее. Хорошо бы прыгнуть на него сзади. Но спина Винсенте едва виднелась в темноте. Он бежал так быстро, что, казалось, пытается обогнать преследователей.
У Тотоя было полно вопросов, но обдумывать их не оставалось времени. Все внимание сосредоточилось на необходимости не потерять из виду мелькавшую впереди футболку Сенте и следить, напрягая глаза в темноте, за тем, как бы не оступиться.
И все же какая-то крошечная часть мозга продолжала задавать вопросы. Это вызывало удивление и легкое раздражение, но ничего нельзя было поделать. Странно, он чувствовал, что его голова существует как бы отдельно от тела.
Все началось с ритма, заданного его бегущими ногами, если предположить, что у них был какой-то ритм. Раз-два, раз-два-три, раз-два-три-четыре… Потом числа вдруг превратились в слова, и в его голове зазвучала считалка.
— Надо попасть в ритм, как ты не понимаешь!
— Я что тебе девчонка, что ли? — выкрикнул Тотой, когда после очередного прыжка веревка обвилась у него вокруг ног. — Я похож на девчонку? Может, я ношу юбку?
— Думаешь, одни только девчонки прыгают через веревочку?
— А где ты видела, чтобы мальчишки скакали через нее?
— Боксеры прыгают! Олимпийские чемпионы по боксу!
— Ну да!
— Еще как прыгают! Ты считаешь себя лучше боксеров?
— Вот именно!
— Ха! И такой заморыш считает себя круче олимпийских чемпионов по боксу!
— Да!
— Ах ты заморыш…
— Да пошла ты… — Тотой схватил веревку и швырнул матери в лицо. — На! — крикнул он и пошел прочь.
Она окликнула его шагов через десять.
— Эй, Тотс, не валяй дурака. Это только сначала трудно, а потом получится.
— Да не хочу я, чтобы получалось, — бросил Тотой через плечо.
— Я просто хотела развлечься, но если не хочешь, мы не будем прыгать.
— Развлечься… — произнес Тотой с таким же отвращением, с каким называл имена особо опасных полицейских.
— Вернись, Тотс. Я так редко тебя вижу… Ведь ты мой сын.
— Сын! — с неприкрытой издевкой выпалил Тотой. — Ты хоть помнишь, что ты меня заставляла делать в прошлый раз?
— Ну, хватит об этом! — заявила мать. — Этот мужик все равно бы тебя не трахнул! Мы перерезали бы ему глотку задолго до этого!
— Значит, я не был тебе сыном, когда ты сторговала меня этому жирному австралийцу? Но все в порядке, ведь ты собиралась убить его еще до того, как он расстегнет штаны?!
Мать развела руками.
— Тотс, одному Богу известно, сколько раз я раскаивалась, что задумала такое. Неужели ты не можешь меня простить? — Тотой повернул к ней голову. — Ведь была пьяная в стельку! — добавила она жалобно и улыбнулась, видя, что он возвращается.
Они присели в тени автобусной остановки и закурили. Обычно Тотой не курил. Лет до одиннадцати он баловался окурками, но так и не пристрастился к курению. А тут закурил вместе с матерью, потому что она предложила ему целую сигарету «Чемпион» из голубой пачки, а он знал, как много это для нее значило.
— А-а, — сказала мать, глубоко затянувшись ментоловой сигаретой. — Похоже на прохладный ветерок с моря. Тотс, как-нибудь мы поедем с тобой в деревню, где я выросла. Тогда ты поймешь, что такое ветер с моря.
— Неплохо бы, — согласился Тотой, подумав, что скорее уж деньги дождем прольются на землю, чем сбудется эта мечта.
— Познакомишься с дедушкой и бабушкой, если они еще живы, с дядями и тетями. Они тебе понравятся. Там полно твоих двоюродных сестер и братьев, так что будет с кем поиграть. — Она зевнула и стряхнула пепел. — В твоем возрасте я только и делала, что играла.
— Наверное, прыгала через веревочку.
— Сейчас по мне этого не скажешь, но тогда я прыгала лучше всех. Быстрее всех, и при этом еще кружилась так, что юбка была как пропеллер. Другие девчонки быстро уставали и не могли петь считалку, а я пела так громко, как мне хотелось, и успевала еще подсматривать за мальчишками, которые играли в баскетбол.
— Вот видишь, — сухо заметил Тотой. — Мальчишки играли в баскетбол.
— Они не прыгали потому, что были слишком перепуганы! Считалка пугала их до чертиков. — Мать рассмеялась и ущипнула Тотоя за щеку своими костлявыми пальцами, чуть не попав ему сигаретой в глаз. — Наверно, поэтому ты так разозлился. Ты тоже испугался! Тотой пожал плечами: