Он заканчивает читать, но продолжает смотреть в книгу, потому что знает: если вновь посмотрит в твою сторону, то тебя уже не будет. За ту минуту, что он читал отрывок, ты успела прыгнуть, или поскользнуться, или потерять сознание и упасть.
Это сон.
И всю ночь, пока я сплю, Сенте все смотрит и смотрит в книгу.
Альфредо представил, что выпускает фотографию в рамке из рук. Ему видно, как она пролетает этажей пять-шесть, потому что в стекле рамки ярко отражается свет мелькающих мимо окон. А потом, с верхнего этажа небоскреба Легаспи, уже невозможно понять, врезалась ли она в землю или пролетела насквозь.
4-3
Тессеракт
— О'кей, — сказал Шон.
Две пули попали в грудь. Сила удара не отбросила его назад; ноги просто подогнулись, и он рухнул на пол кухни. И, уже на полу, третья пуля впилась ему в бедро.
Шон пролежал несколько секунд без единой мысли, ощущая одно только беспокойство. Ему казалось, что он выбросился из самолета, попал под машину, что его смыло волной или он оступился и полетел с лестницы. У беспокойства не было ни начала, ни конца. Оно все состояло из безграничного удивления. Если бы в эти мгновения кто-нибудь спокойно с ним поговорил и объяснил, что произошло, Шон со всем согласился бы.
Когда шок прошел, осталось только всепоглощающее ощущение ограниченности времени. Времени, чтобы успеть додумать одну-единственную, последнюю мысль.
Вслед за этим ощущением нахлынула волна воспоминаний, и он увидел лицо девушки. Из-за нее уже не могло разгореться морское сражение, она не улыбалась загадочно, а смотрела прямо и серьезно, и Шон знал: она сделает все, что в ее силах, чтобы защитить его.
В свете керосиновой лампы ее серьезное лицо в капельках пота было похоже на полированную бронзу. Лито скатал шарик из риса и положил дочери в рот. Она прикрыла глаза и выплюнула его.
— Невкусно? — спросил Лито, и она кивнула в ответ.
Лито с облегчением вздохнул. Когда Изабелла была беременна, он каждую ночь лежал без сна, со страхом думая, какую форму примет уродство его будущего ребенка. А когда девочка родилась и, после тщательного осмотра, оказалась совершенно нормальной, его беспокойство только усилилось. Значит, уродство скрывается внутри: а вдруг она родилась без одного легкого, с больным сердцем или с дефектом какого-нибудь другого жизненно важного органа?
Поэтому он испытал огромное облегчение, когда девочку отняли от груди и выяснилось, что ненормальность заключалась только в ее отказе есть рис. Да, возникли бесконечные проблемы, потому что у его родителей рис подавали по три раза на день, и ребенок поглощал такое количество жареной картошки, что Лито тошнило при одной мысли об этом. Но несмотря на столь странное питание, малышка превратилась в здоровую и красивую трехлетнюю девочку.
Сзади раздался голос жены:
— Опять выплюнула?
Лито смахнул комарика с ноги дочери: — Да.
— Лито, если ты хочешь, чтобы она ела рис, перестань ее заставлять, и все получится само собой. Поверь мне.
— Нет, Изабелла, — сухо ответил Лито. — Это ты мне поверь. Она не станет его есть.
— Но если ты попытаешься…
— Изабелла, — перебил ее Лито, — хватит об этом.
Изабелла подчинилась. Ее муж был по природе человеком мягким, но становился на удивление непреклонным, когда речь заходила о том, чем кормить дочь. Слава богу, что его раздражение вызывал только такой пустяк, как рис.
— Ну и жара, — сказала Изабелла, чтобы сменить тему. — Такие ночи кажутся бесконечными. Заснуть просто невозможно.
— Это точно, — почти сразу же отозвался Лито. — Лучше устроимся спать на улице.
Изабелла кивнула, радуясь, что голос мужа звучит уже не так раздраженно, и подошла к двери их хижины из пальмовых листьев.
В темноте виднелась лодка. Лито вытащил ее на берег, подальше от прилива. За ней расстилалось сверкающее в лунном свете море, а еще дальше мерцали, как бусинки рассыпавшегося ожерелья, огни главного острова — Лусона.
Огни Сарапа виднелись в миле от их островка.
Через открытую дверь кухни Рафаэль видел лежащую на полу бабушку. Она была вся в крови, как те люди из попавшего в автокатастрофу маршрутного такси, а за ней в разбитом окне над мойкой появились голова и плечи какого-то мальчика.
У него была стриженная наголо голова с торчащими клоками волос и грязное лицо. Рафаэль не мог понять, что здесь делает этот мальчик и откуда он появился, но главное — почему разбито окно. От испуга его замутило, и по телу пробежала дрожь, как от холода. Он прижал руки к груди. Его пальцы прикоснулись к твердым бугоркам шрамов в надежде, что не будет опять боли от ожога.
В этот момент над головой мальчика показался мужчина, и сразу же раздались крики. Он узнал голос матери, который звучал тише и спокойнее остальных, но более требовательно. Крики все не прекращались. Это были какие-то странные и непонятные обрывки слов.
Вдруг все затихло. Он услышал, как мужчина разговаривает с его матерью.
Потом раздались три громких хлопка. Рафаэлю показалось, будто когтистая лапа ударила его по голове, потащив назад, и он провалился в темноту.
— Готово, — сказал Сонни и поднялся, любуясь собственной работой. С новой шиной «хонда» выглядела даже лучше, чем до прокола, и была ему дороже.
И еще ему нравилось, что его рубашка перепачкана грязью и машинным маслом. Давно он уже так не уставал. Сонни сразу же решил, что в ближайшую субботу отправится с Рафаэлем в торговый центр, угостит его пиццей или каким-нибудь американским экспресс-блюдом, может быть, сводит в кино; они полюбуются витринами, а потом, чтобы копилка добрых дел хорошего папы никогда не иссякала, он сделает ему сюрприз и купит велосипед.
Велосипед. Возможно, придется снять колеса-стабилизаторы. Рафаэль станет кататься по Балути-авеню, а он будет трусить за ним, придерживая его хрупкую спину, заклеивать пластырем расцарапанные коричневые коленки, заменять проколотые шины.
Сонни решил позвонить Розе, чтобы поделиться с ней этой мыслью. В тот же день она могла бы выйти погулять с Литой и купить ей что-нибудь подходящее для девочки — платье или украшение.
— Первую в ее жизни цепочку, — произнес Сонни. — Золотую.
Всю следующую минуту он разглядывал «хонду», как будто сам собрал ее по винтику, а потом достал из кармана брюк мобильный телефон и начал набирать номер. Но вдруг передумал, уже дойдя до последней цифры. О таких вещах не стоит говорить по телефону, особенно если где-то поблизости крутится Корасон, что весьма вероятно. Лучше он расскажет обо всем Розе потом, когда они будут лежать в постели и она удобно пристроит голову на его левой руке. Самое подходящее время.
Сонни сел в машину, завел мотор и принялся ждать, когда можно будет вписаться в поток машин.
Терой стоял, прижавшись к стене, возле разбитого окна. Жожо был рядом, а между ними — уличный мальчишка.
Тот самый странный мальчишка, который преследовал их по пятам.
— Хочешь пистолет? — спросил Терой.
Это было нечто вроде шутки. Конечно, он не собирался отдавать пистолет этому странному сорванцу. Кто знает, что ему может взбрести в голову. А вдруг он ненормальный?
— Хочешь посмотреть, что там происходит? Свободной рукой Терой схватил мальчишку и развернул его так, что тот оказался как раз у разбитого окна.
— Ну вот, теперь тебе все видно. Что там? Никакого ответа.
— Я знаю, что ты умеешь говорить. Что ты там видишь?
Снова молчание. Но мальчишку не застрелили и даже не пытались застрелить.
Терой огляделся по сторонам, поднял пистолет на уровень головы мальчишки и толкнул его вперед. Он не хотел, чтобы тот дергался и мешал ему.