— Замешана она, — сказала Мэри.
— Что?
— Ты хотел быть рядом с Элизабет.
Последнюю фразу произнес Брайан. Он стоял, прислонившись к стене и запрокинув голову, а Дэннис все еще держал его за плечи. Мэри знала, что если бы Брайан хотел убежать, то легко бы вырвался, но он уже отказался от этой мысли. Признал поражение.
— Абсурд, — отрицал Дэннис почти шепотом. — Дело в моем отце. Я очень хотел стать таким же «серьезным», как он. «Серьезным» — его любимое слово. Стать профессиональнее. Практичнее.
Мэри понимала, что это тоже ложь. Правда состояла в том, что на самом деле участие Дэнниса в расследовании не имело никакого отношения к его научному интересу или его отцу — лишь к Элизабет Орман.
— Как трогательно, — отреагировала Мэри. Дэннис ничего не сказал в ответ, и по его молчанию девушка поняла, что каким-то непостижимым образом он с ней согласен.
— Нет, — сказал Дэннис. — Она здесь ни при чем. После моего участия в эксперименте… после разговоров с Уильямсом и Троем Хардингсом… у меня только… сугубо научный интерес. Я стал видеть то, что видел мой отец: как рождается истина, как делаются открытия. Исследование было продумано просто идеально, математически безупречно.
— Но кое-что ты не учел, — заметила Мэри.
— Что же? — поинтересовался Дэннис.
— Человеческий фактор. Ты всегда о нем забывал, Дэннис. Ты всегда забывал, что твое поведение имеет значение в глазах других людей, что твои действия приводят к последствиям.
Опустив глаза, Мэри поймала взгляд Брайана, и тот просто покачал головой. На лице его отразилась вся тяжесть совершенной ошибки. Слезы хлынули по лицу Брайана, и Мэри заметила, что его рука, недавно державшая пистолет, слегка подрагивает.
Затем Мэри увели в сторону, к остальным. Вскоре она оказалась в конце аудитории рядом с Эдной Коллинз и сквозь людскую массу могла наблюдать, как развивались события в Восточном зале. Элизабет Орман села на крутящийся стул, закрыв голову руками; к ней подошел Трой Хардингс и стал гладить ее волосы. Читая по губам, Мэри смогла разобрать его слова: «Все обойдется». Приехала «скорая помощь», внесли носилки и забрали Леонарда Уильямса; по аудитории разнеслось слово «мертв». Затем, много позже, когда в помещении осталось всего человек десять-двенадцать, поговорить с Мэри пришел детектив. На нем был фланелевый пиджак, и он носил усы. Полицейский вполне мог оказаться актером, Мэри точно не знала, но она слишком измучилась, чтобы думать об этом.
— Что здесь происходит? — спросил детектив, и Мэри рассказала все, что знала.
Два месяца спустя
59
Мэри начала собирать свою жизнь по кусочкам.
Она вернулась в Кентукки и осенью намеревалась подать документы в другой университет. Мэри ответила на бесконечное количество вопросов о ее роли в эксперименте Элизабет Орман. В итоге решили, что она не знала, что именно затевал Брайан Хаус. Созванная со всего Винчестера безликая комиссия по этике постановила, что оплошности, произошедшие в ходе эксперимента «Полли», были совершенно случайными. Комиссия не нашла ни единого нарушения профессиональной этики, и Элизабет разрешили продолжать научную работу в университете.
Сейчас Мэри волновало только одно — судьба Брайана. Девушка уже оправилась от произошедшего. Не сразу, конечно. Она провела три или четыре мрачные недели в доме родителей, отсыпаясь между многочисленными допросами. Мэри часто думала о Брайане. Он ждал суда в Дилейне, и прокурор округа хотел предъявить ему обвинение в непредумышленном убийстве первой степени. Мэри уже получила повестку в суд, и через две недели ей придется давать показания на предварительном слушании. Никаких приготовлений не потребуется — Мэри запомнила все события слишком хорошо.
Она ходила на прогулки с мамой. Готовила ужин родителям. Старалась вернуться к обычной жизни. Это было нелегко — Мэри вновь слишком сильно доверилась людям и потому пострадала.
Дэнниса отчислили из университета. В итоге он оказался козлом отпущения в руках Элизабет и Троя Хардингса. В Винчестере узнали об их отношениях с женой ректора. Как гласило распоряжение, Дэннис испытывал «болезненную страсть к соискательнице на должность доктора наук и ее исследованию». Мэри знала, что это не так — той ночью в Восточном зале Дэннис сказал ей правду. Он пошел на поводу у этой женщины, и Мэри догадывалась, что Дэннис все еще любил Элизабет. Она заманила его в свой эксперимент, подставила, но он все равно не мог отказаться от нее. Бедолага. Однажды ночью, позвонив Мэри, Дэннис так и просидел на другом конце провода, заходясь в рыданиях.