Впрочем, они уже приняли совместное решение, так что давать «задний ход» сейчас было бы глупо.
Он опустился на корточки рядом с нимфой и принялся ослаблять тугие узлы перетянутых ремней. Когда с этим было покончено, красотка в диковинной полосатой форме, подогнанной по ладной фигуре, со стоном поднялась с пола и грациозно потянулась, словно только что проснувшаяся кошка.
— Божечки, ну наконец-то. Я уже устала ждать, пока до вас дойдет, что девушку не стоит оставлять в таком виде надолго.
Лунь хмуро глянул на нее из-под кустистых бровей.
— Моя воля, я бы тебя в таком виде мурам оставил. Вы ж с ними друзья, не разлей вода, разве нет?
Девушка сморщила личико, словно отведала лимона.
— Дед, не дави на больное. И вообще — не обольщайся. Я в любой момент могла сделать так, чтобы вы меня развязали, да еще бы потом долго извинялись за причиненные неудобства. Не сделала я этого лишь из уважения к тем, кто меня спас, — она принялась массировать запястья, украшенные багровыми рубцами от перетянувших их пут. — Так что давай без этих обострений обойдемся, и без того настроение ниже плинтуса.
— Меня Лунем звать. Не дедом.
— Ну, а меня Авророй. Вот и познакомились. А где тот амбал, что меня вырубил? У меня из-за него теперь голова трещит, как на первое января. Надо с ним кое-чего обсудить.
Седой разведчик лишь раздраженно цыкнул языком в ответ и молча вернулся на свой пост, оставив недоумевающую девушку наедине с опасливо поглядывавшими в ее сторону водителем тепловоза и бывшими пленниками.
Глава 3
Они стояли на границе кластера. Здесь каменистая почва кластера муров стыковалась с сыпучей, песчаной почвой следующей ячейки Улья. Он, как водится, пристыковал узкоколейку из нового кластера к той, по которой они ехали прежде. Вот только из-за неоднородности грунта насыпь осела и стыки рельсов разошлись в стороны, закрыв им проезд. К тому же в топливном баке «вахтовки» осталось совсем мало горючего, двигаться на ней дальше, так или иначе, уже не вышло бы.
— Вы хоть живчика мне на дорожку плесните или споран какой обоссаный дайте, раз оружие жмете! Я же загнусь тут, как два пальца об асфальт!
Мур, руливший тепловозом, нерешительно топтался на камнях железнодорожной насыпи и не слишком уверенно поглядывал то на сенса, то на Луня. Налим, пусть и угрожал ему оружием, все же обещал отпустить, при условии, что мур доставит их в нужное место. Однако трейсер не обещал, что сделает это под звуки фанфар, поэтому сейчас искренне удивлялся запросам пленника.
— Может, тебя еще в задницу на прощание поцеловать? Вали уже, пока мы не передумали и не прострелили тебе коленку, для профилактики.
Он качнул стволом трофейного дробовика, давая понять, что разговор на этом окончен. Трусоватого вида мехвод тепловоза печально вздохнул и, сильно сутулясь, посеменил в сторону ближайшего перелеска. И в тот момент, когда сенс, глядя на его сгорбленную спину, размышлял о том, правильно ли он поступает, хлыстом щелкнул автоматный сапрессор. Над головой плетущегося по чахлым зарослям мура расцвел алый бутон, заставив его нелепо взмахнуть руками и рухнуть навзничь. Налим крутанулся вокруг своей оси, беря на прицел нимфу, хладнокровно пристрелившую абсолютно безобидного ренегата, лишь успев краем глаза заметить, что Лунь сделал то же самое. Та, совершенно не обращая внимания на два ствола, нацеленные прямо ей в голову, абсолютно спокойно и неторопливо поставила автомат на предохранитель и вернула его на землю, где его пару минут назад оставил трейсер.
— На кой черт ты его пристрелила? Я вообще-то обещал ему сохранить жизнь, если довезет нас куда надо.
Белокурая красавица, прежде чем удостоить ответа кипевшего от негодования Налима, со скучающим выражением лица потянулась, повела плечами, разминая затекшие лопатки.
— Ну, а я ему ничего не обещала. Вопрос исчерпан?
— Да хрена с два — исчерпан. Он свою часть сделки выполнил, а я не люблю бросать слова на ветер. К тому же этот дохляк нам ничем не угрожал. Зачем было стрелять?
— Мур есть мур. Чище воздух.
— А ты не мур?
Стрелки бровей девушки сошлись на переносице, безразличный и скучающий прежде взгляд заледенел в мгновение ока. Все время разговора хранивший молчание Лунь почувствовал, как ему вдруг стало не по себе, по спине предательски побежали мурашки. Он помнил это чувство — оно накатывало, когда шел в одиночку на медведя, когда бросался с последней «зажигалкой» под немецкий танк, когда бежал к вражеским окопам, пригибаясь под огнем пулемета. Спутать его сложно. Скосив взгляд, разведчик понял, что и трейсеру не легче — у того выступил пот на лбу, он нервно прикусил нижнюю губу.