— Не-ет, там сильно дует. — Они засмеялись. — Хочешь, приходи как-нибудь, увидишь мою Катьку.
— Спасибо, конечно, но я думаю, в ближайшее время не выйдет. — Сощурившись, Ольга посмотрела на Татьяну. — А вот мы с тобой могли бы снова увидеться, и очень скоро. Провернуть одно дельце не без интереса для обеих.
— Уж не собираешься ли ты меня позвать в свой новый дом?
— Да что ты, я до сих пор думаю, где мне его построить. Знаешь, мне приятно, что ты не говоришь, как другие: зачем тебе одной такой дом? Что ты будешь там делать?
— Ну, Ольга, сегодня ты одна, а завтра нет. И потом — разве плохо даже одной в просторном доме?
— Одной, конечно, хорошо, но иногда опасно.
— Я не думаю, что настолько, чтобы не строить. Ну кто тобой так заинтересуется?
Ольга полезла в карман куртки и вынула револьвер.
— А если заинтересуется, вот эта «леди» всегда со мной. Таня, не дыша, уставилась на оружие.
— Что? — Она вытаращила глаза на Ольгу. — У тебя есть пистолет?
— Во-первых, это не пистолет. Это револьвер. Он называется «леди». Специальный, женский. Видишь, какой изящный.
— Где ты его взяла? — прошептала Таня, ее круглые голубые глаза стали совершенно прозрачными от изумления.
— Купила в магазине.
— Да ты что? А кто тебе разрешил?
— Тань, да что тут такого? Идешь в милицию, берешь разрешение. Покупаешь. Сейчас черта лысого можно купить. Не знаешь, что ли? Кладешь в карман и ходишь, при случае можешь отпугнуть мужиков.
— Ха-ха, — сказала Таня. — Так я и поверила, что ты их отпугиваешь.
«Ах, Таня, если бы ты знала, насколько это точно, — подумала Ольга. — Отпугиваю с тех пор, как со мной произошло то, чего ты не знаешь, но очень скоро узнаешь».
— После Славы мне не нужен никто. Да сейчас мне и не до них, у меня бизнес, который требует безраздельной отдачи. Так что я отдаюсь только ему. — Ольга вздохнула, помяла салфетку, скрутила ее в трубочку, она крошилась, бумажные лохмотья падали в тарелку с очистками от фисташек. — С револьвером я чувствую себя увереннее. Я понимаю, когда на меня кто-то нападет, вряд ли выстрелю. Но с оружием в кармане я держусь так, что ко мне никто не посмеет подойти. Понимаешь, о чем я?
— Да, конечно, в свое время меня занимала психология. В библиотеке чего только не начитаешься. Потенциальная жертва сама притягивает преступника.
— Без него я бы все время думала, что на меня могут напасть. Теперь, даже когда я очень много езжу, ко мне не липнет ни один черт. Нигде — ни во Вьетнаме, ни в Чехии, нигде.
— А как ты его провозишь? Я читала…
— Читаешь много, — усмехнулась Ольга и посмотрела на Таню, глаза которой стали по блюдцу на белом лице, а коротко стриженные волосы, кажется, вздыбились. — Есть способы…
— Слушай, вот уж никогда не думала, что ты станешь такой крутой…
Ольга усмехнулась:
— У тебя бы тоже получилось. Хочешь ко мне в компанию?
— В компанию? — Татьяна сощурилась, собираясь рассмеяться. — Ты тоже меня не так видишь. Я слабая больная женщина, у которой на шее муж и дочь.
— Да, я знаю, что ты больная.
— Знаешь? А чем это я больна? — Татьяна порозовела, потом бледность, покрывшая лицо, смыла краски.
— Слушай, давай-ка нашу приятную беседу продолжим в другом месте. Мы можем кое-что открыть друг другу. Я предлагаю подняться в ресторан.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Татьяна с некоторым изумлением, а потом посмотрела на часы. — Слушай, мой ребенок уже явился из школы, а благоверный клацает зубами от голода.
— Ничего, один раз справятся без тебя. Позвони мужу и скажи, что задерживаешься.
— Саша не поймет.
— А ты что, каждый день задерживаешься?
— Да нет, я уже не помню, когда задерживалась.
— Ты его избаловала. Пускай наконец поймет, что жена на беспривязном содержании.
— Скажешь тоже, да я как маятник: утром — из дома, вечером — домой.
— Ну и зря, — сказала Ольга. — Давай-ка иди и звони.
— У меня нет жетона.
Ольга порылась в сумке и достала коричневый пластмассовый кружок.
— Телефон на лестнице. Работает. Он всегда работает. А потом приходи в ресторан на второй этаж.
— Я не найду.
— Я объясню.
Они поднялись из-за столика, вышли из полумрака. В ресторане, заказав что-нибудь необыкновенное, Ольга собиралась поговорить с Татьяной прямо и открыто. Между прочим, недавно заметила она за собой, когда у нее появились деньги, она совершенно иначе стала относиться к еде. Если раньше глотала сосиски с пельменями, то теперь ей хотелось пробовать, пробовать, пробовать. Вчера, к примеру, заехала в рыбный магазин и купила кусок мороженой акулы. Теперь ждала вдохновения, чтобы приготовить ее с удовольствием. К еде, поняла она недавно, надо относиться, как к поиску кадра. Она попробовала каракатиц и осьминогов во Вьетнаме, лягушачьи лапки и бог знает что еще.
Таня вздохнула и, смирившись, пошла звонить.
Потом они сидели за плотно уставленным столом, Таня по третьему разу рассматривала фотографии «кукольного домика».
— Слушай, Оль, а сейчас ты довольна жизнью?
— Едва ли можно так сказать. Человек — существо ненасытное. Он всегда чем-то недоволен. Мне многое не нравится в себе и в окружающей жизни. Но лучше что-то делать, чем лежать на диване, плевать в потолок и ждать, что изменившаяся жизнь сама будет к тебе подстраиваться.