Андрей тоже улыбнулся и провел рукой по волосам. Он вчера подстригся очень коротко, шея стала казаться массивнее, а щеки толще.
— Молодец. Поправился.
— Да есть немного. Набрал вес — восемьдесят килограммов.
— Для твоего роста самый смак. Женщины небось тают… А?
— От специалиста своего дела слышу.
— Не буду скрывать. Есть у меня молоденькая. Недавно ей квартирку обставил. Знаешь, она на что согласилась? Ну в жизни не догадаешься.
Широков увидел заблестевшие детской радостью глаза Петруши.
— А вот и догадаюсь.
— Тогда давай попробуй.
— Твою собаку у себя держать. Брови Иванова изумленно взлетели.
— Вот это профессионал. И после этого ты мне будешь мозги полоскать, мол, не знаю, Иванов, как помочь твоему горю?
— Да нет, про собаку легче.
— А как ты узнал?
— Секрет, Петруша. Профессиональная тайна.
— Может, скажешь, какая порода? — Иванов сощурился.
— Скажу. — Он выдержал паузу, потом небрежно бросил: — Кокер-спаниель.
— Ну, ты силен!
Широков улыбнулся. Еще бы не угадать — на рукаве и на поле пиджака блестели рыжие шелковистые волосинки.
И еще одно он мог сказать совершенно точно: сегодня Петруша ночевал у дамы…
— Широков, ты просто дока. Так что, поговорим? Я, конечно, теперь простой пенсионер, завхоз, как тебе известно, но…
— Вот именно что завхоз. У тебя в хозяйстве много чет хранится. У меня тоже к тебе есть разговор.
— Хорошо бы про одно и то же…
Беседы с Петром Сергеевичем, попросту Петрушей, давно стали для Широкова тренажем. Человек вроде Петруши от дел уходит только в могилу.
— Давай откроем карты.
— Не проси меня открыть все, ладно? — Иванов улыбнулся.
— Можно подумать, ты бы отозвался на мою просьбу с нежностью. — Широков вздохнул. — Мы проведем модную сейчас мозговую атаку.
— Ой, тяжело. Я на пенсии, новым методам не обучен.
— Кончай кривляться, Петруша. У тебя везде остались друзья.
— Ага, кое-кто и ножик к горлу не прочь приставить. — Иванов встал из-за стола, кресло колыхнулось, но не издало ни звука. — Понимаешь, когда люди теряют деньги, очень большие деньги, они способны на все.
— Тебе страшно, Петруша?
— Нет, неуютно.
Широков кивнул. Ему тоже стало неуютно, когда он выстроил в голове то, что выстроил, и отчетливо увидел Ольгу, ненароком попавшую именно туда, где такие же большие деньги взяли власть над людьми.
— Я скажу тебе, Широков, кое-что. Поступил заказ выяснить… — Петруша придвинул к Широкову лист бумаги, на котором было несколько строчек. Прочитав их, Андрей кивнул и поднял на него глаза. Петруша взял листок обратно, аккуратно сложил и сунул в нагрудный карман пиджака. — Понял, да?
— Нельзя ли купить подробности? — спросил Широков.
— Чтобы их купить, никаких денег не хватит. — Петр Сергеевич бухнул кулаком по столу. — Вот я и решил с тобой повидаться. Ты психолог, шляешься по разным клиникам, консультируешь тех, кто жрет эти чертовы болеутоляющие таблетки. Пошевели мозгами, а?
Широков помолчал несколько секунд, не в силах поверить, что, кажется, они с Петрушей на этот раз сошлись в общем деле. Невероятно, но они — каждый по отдельности — подцепили по волосинке с одной и той же собачьей шкуры… Он покрутил головой — дурацкая метафора. Но что-то в ней есть. И как же трудно отыскать собаку, потерявшую всего две волосинки из миллиона! Причем, как и собака Петруши Иванова, она тоже может жить на стороне.
— Пошевелю. Кстати, я улетаю на консультацию в Прагу в конце недели.
— Да? Снова?
— Там программа по онкологии, какой у нас еще нет. Гуманный подход к людям… чрезмерно гуманный, я бы сказал…
— У тебя какая-то странная интонация.
— Да? Ты стал такой чувствительный, тонкий? Давно это с тобой, Петруша?
— А что странного?
— Никогда раньше не замечал.
— Значит, плохо смотрел. Они засмеялись.
— Петруша, завхоз наш дорогой, а не покопаешься ли ты в своих закромах? Ну, может, поищешь каких-нибудь чехов… А? И в коробочке с Юго-Восточной Азией пошурши. — Широков подмигнул. — Страна есть такая, Вьетнам… Слыхал, а? Может, там что-то? — Петр Сергеевич заерзал, кожа заскрипела. — Еще об одном одолжении я бы попросил тебя, но тут уже адрес точный. Имя тоже. Толя, мой шофер. Не трогайте его, ладно?
— Да ты что, ты что…
— И не надо за мной следить, ладно? Я знаю, я тебе многим обязан, Петруша. Но с тех пор неужели не расплатился? Неужели ты все еще сомневаешься во мне? — Петр Сергеевич пристально посмотрел на гостя. А гость продолжал: — Разве не я помог тебе раскрыть дело с сапфирами? А с мехами дельце не с моей подачи на ура прошло? Сколько славы, сколько денег тебе досталось. Мои прежние грешки — я тебе уже говорил — нынче достоинства. Выгляни-ка, Петруша, в окно. Теперь уже не из того кабинета, что прежде. Все книжки, которые ты у меня тогда отобрал, я перевел, прокомментировал и издал вполне легально. Мои комментарии на Западе перевели. Выходит, я лучше всех в мире те книжки прочитал, понимаешь?
— Но тогда те книжки ты не вправе был читать.
— Да, ты меня тогда спас. Но странно было бы тебе этим не заняться. Это ведь труды по психологии.
— Ага, но по психологии какой?