Ее голос прервался, и ее передернуло, когда она увидела взгляд Лэса. Лишь стук капель дождя по стеклу нарушал гнетущее молчание.
Они долго смотрели друг на друга. Потом Лэс сказал:
- Я поднимусь.
- Лэс!
- Я не скажу ничего, что огорчило бы его, - сказал он.
Они снова посмотрели друг на друга, и он начал подниматься по ступенькам.
Ободряя себя, Лэс минутку постоял перед дверью. "Я не огорчу его, думал он. - Не огорчу".
Он осторожно постучал и подумал, что совершает ошибку. "Может быть, действительно лучше оставить старика в покое", - потерянно думал Лэс. И снова постучал в дверь.
Он услышал шуршание на кровати и звук шагов.
- Кто там? - спросил Том.
Лэс затаил дыхание:
- Это я, отец.
- Что ты хочешь?
- Я хочу поговорить с тобой.
Молчание.
- Хорошо, - наконец произнес Том.
Лэс слышал, как тот шел по комнате. Затем донесся шелест бумаги и звук закрываемого ящика бюро.
Наконец дверь открылась.
На Томе поверх одежды был накинут красный халат, и он лишь переменил туфли на шлепанцы.
- Разреши мне войти, отец? - тихо спросил Лэс.
Казалось, отец размышляет. Затем он сказал:
- Входи.
Но это не было приглашением и прозвучало так, будто он хотел сказать: "Это твой дом, и я не могу не впустить тебя".
Лэс вошел и молча стоял посреди комнаты.
Долго они смотрели друг на друга, как незнакомые люди, не говоря ни слова. Каждый ждал, что начнет другой. "Как прошел тест?" - слышал Лэс слова, повторявшиеся в его мозгу. "Как прошел тест?" Он не мог выговорить ни слова. "Как прошел..."
- Мне кажется, ты хочешь знать, что... произошло, - сказал отец. Было заметно, что он пытается говорить спокойно.
- Да, - сказал Лэс. Он спохватился. - Да, - повторил он и подождал ответа.
Старый Том поднял голову и с вызовом посмотрел на сына.
- Я НЕ ХОДИЛ, - сказал он. - У меня не было ни малейшего намерения идти туда, - спешил продолжить отец. - Никакого намерения проходить через всю эту ерунду. Осмотры, умственные тесты, составление кубиков на доске и... Бог знает, что еще. Никакого намерения!
Он остановился и сердито посмотрел на сына, как бы ожидая, что он осмелится сказать отцу, что тот поступил неправильно.
Но Лэс не мог сказать ничего.
Прошло много времени. Лэс откашлялся и попытался облечь в слова свои мысли.
- Что ты... собираешься делать?
- Не беспокойся, не беспокойся, - сказал отец, и чувствовалось, что он был благодарен сыну за этот вопрос. - Не беспокойся о своем отце. Он сам о себе позаботится. - Не беспокойся, - теперь отец говорил почти мягко. - Не тебе волноваться из-за этого. Это теперь не твоя проблема.
"Но ведь и моя тоже!" - Лэс явственно услышал эти свои слова, но он не произнес их. Что-то в старике остановило его, что-то очень властное и негодующее, чего, он знал, не должен был касаться.
- Я хочу отдохнуть, - услышал он голос Тома и почувствовал, будто ему попали прямо в солнечное сплетение.
"Я хочу отдохнуть, хочу отдохнуть" - эти слова гулким эхом отдавались в длинных коридорах его сознания. "Отдохнуть, отдохнуть"...
Он пошел к двери, обернулся и посмотрел на отца.
- До свидания. - Фраза застряла у него в горле.
Тогда его отец улыбнулся и сказал:
- Спокойной ночи, Лэсли.
- Отец!
Он почувствовал, как отец протянул ему руку, и эта рука была сильная, спокойная. Она сжала плечо Лэсли. Она успокаивала и ободряла.
- Спокойной ночи, сын, - сказал отец, и мгновение они стояли совсем рядом...
Через плечо отца Лэс увидел скомканный аптечный пакет в углу комнаты, брошенный туда подальше от чужих глаз.
Затем он в немом ужасе стоял в коридоре, слушая щелканье замка, и хотя он знал, что отец не запер дверь, он не мог войти внутрь.
Долго он стоял и смотрел на дверь, весь дрожа.
Терри ждала его внизу. Пока он приближался к ней, в ее глазах стоял немой вопрос.
- Он... не ходил, - это было все, что он сказал.
Она запнулась:
- Но...
- Он был у аптекаря, - сказал Лэс. - Я видел пакет в углу комнаты.
На секунду Лэсу показалось, что она бросится по лестнице, но это было только мимолетным импульсом.
- Он, должно быть, показал аптекарю уведомление о тесте, и аптекарь дал ему таблетки. Они часто делают так.
Они молча стояли в столовой, и дождь барабанил по стеклам.
- Что будем делать? - спросила она почти беззвучно.
- Ничего, - пробормотал он. У него запершило в горле, и он тяжело выдохнул: - Ничего.
Затем он, не ощущая ног, шел на кухню и чувствовал, как ее рука крепко обхватила его. Она не могла говорить о любви, но попыталась вдохнуть в него в эти минуты всю свою любовь.
Они сидели в кухне весь вечер. Потом она уложила детей и вернулась к нему, и они сидели в кухне, пили кофе и разговаривали тихими, приглушенными голосами.
Они пошли спать за полночь, и, проходя через столовую, Лэс остановился у стола и посмотрел на часы с новеньким ослепительным стеклышком, аккуратно положенные на середине скатерти. Лэс не смог к ним прикоснуться.
Они пошли наверх и подкрались к спальне Тома. Ни звука. Они разделись и легли спать, и Терри, как обычно, завела на ночь часы. Через некоторое время они уснули.
И всю ночь в комнате старика царило молчание. И молчание - на следующий день.