— К черту! — сердито огрызнулся штурман.— Думаешь, нас не поймут? Еще как поймут. Не та ситуация. Здесь все предельно ясно.
…Операция по овладению «Добрыней» прошла успешно. Стартовали в считанные минуты, как только предупрежденные заранее намийцы отошли на безопасное расстояние.
Нет, они не улетят к Земле. Не имеют права. Сейчас их место здесь, в этой горячей точке Вселенной. Заложив в гравипередатчик ясное и емкое сообщение, Станислав с Леонидом начали готовиться к бою. Корабельный мозг гудел от напряжения, рассчитывая наиболее приемлемую для данной ситуации орбиту. Настраивали пеленгующие локаторы на отмеченных на картах «маковых зернышках», ведь нужна сверхювелирная точность, чтобы уничтожить фабрики отупина и обойтись без жертв. Не то, что при посадке «Добрыни» «на пятачок». Посадка — ерунда в сравнении с предстоящим.
Корабельный мозг принял сигнал с планеты. Это двинулась к столице лавина с гор.
— К бою! — скомандовал пилот.
Вдруг Станислав коснулся его плеча, молча указывая на обзорный экран. Тот пестрел продолговатыми, в несколько сантиметров веретенообразными «сигарами». «Одна, вторая, третья…»— автоматически начал считать Леонид…
Звездолеты класса «Галактика» материализовались возле Намы один за другим, сразу разворачиваясь в боевой порядок.
Земля спешила на помощь…
Ин Семнадцатый стоял, как всегда, молча, гордо выпрямив голову и заложив трехпалые руки за спину. Так требовал этикет, когда его вызывали на очередное свидание или беседу. Покрытое панцырем тело поблескивало в лучах утреннего Голубого Солнца. Анатолий невольно залюбовался ладной осанкой инопланетянина. Темносиние, почти фиолетовые мелкие пластины на голове, ниспадая к плечам и дальше, увеличивались, образуя почти правильные треугольники. Так же плавно менялась и их расцветка. У самых ног отсвечивали легким, почти воздушным аквамарином. Анатолий вспомнил: этот панцирь земляне вначале приняли за латы,
защитные доспехи поверх одежды лурийцев; только позже поняли — одежда отсутствует, она им просто ни к чему — и улыбнулся. Ин Семнадцатый улыбнулся в ответ, от чего пластины на его теле легко зашелестели.
Пора начинать.
— Мир планете, общему нашему дому,— сказал Анатолий.
— Мир огромен,— голосом инопланетянина двусмысленно ответил универсальный переводчик.
— Голубое Солнце ласково светит обоим,— продолжил землянин, стараясь нащупать нить предстоящей беседы.
— Подойдешь ближе — сожжет, испепелит, дальше отойдешь — заледенеет его ласка. Для землянина. Луриец выдержит.
— Разум не допустит этого. Объединенный разум двух цивилизаций.
— Что разум перед бесконечностью? — теперь уже спрашивал Ин Семнадцатый.
— Надежда на лучшее. На познание и покорение пространства и времени. Мысль бессмертна.
— Мысль искренняя — мысль злая. Где критерий?
— Разум не желает зла. В этом истина. Разве не так? — Анатолий пытался удерживать разговор в нужном русле.
— Добро и зло — две грани: ночь и день. Ночь сменяет день. День сменяет ночь. Где критерий?
— Он в самой сущности жизни. Без добра нет жизни, прогресса общества, цивилизации.
— История Земли свидетельствует: сильный пожирает слабого. История Луры свидетельствует: сильный не всегда жил во имя добра.
— Но это не настоящий, не высший разум, не жизнь. Это борьба за выживание.
— Так было.
— Когда-то. Давно. Сейчас нам нет смысла драться за выживание.
— Мы боремся. До последнего лурийца.
— Разум стремится к овладению знаниями. Во имя всего сущего во Вселенной. Во имя самой Вселенной.
— Мы не скрываем от вас знаний. Пользуйтесь.
— Но запрет! Почему запрет? Почему нам нельзя на Луру? Нельзя дальше?
— Табу. Вы не сделали, что надлежит,— Ин Семнадцатый вежливо поклонился.— Завтра утром к вашим услугам. Здесь же,— шагнул и исчез, будто растворился за силовым барьером.
Анатолий тяжело вздохнул: опять не получилось. Вновь на Землю полетит гравиграмма об очередной неудаче.
Пилот разведывательного звездолета Леонид Томан, едва увидел удрученного «науку», как они со штурманом «Добрыни-2» Станиславом Росошко нарекли своего пассажира, понял без рас- просов: еще один провал. Больше месяца стоят на приколе на полуискусственной планете, а результат на нуле.
— Отрицательный результат тоже результат,— изрек понимающе, когда Анатолий подал текст гравиграммы для передачи на Землю.— О чем сегодня беседовали?
— О добре и зле.
— Ну ты даешь! А кто выходил на свидание?