Блейлер общался с Фрейдом двумя годами ранее, в 1904 году, но с тех пор он осмелился задать тому несколько острых вопросов. Блейлер писал, что теория Фрейда кажется ему экстремальной, — неужели корни абсолютно всего гнездятся в сексуальности? Где доказательства, на которые были так богаты более ранние работы Фрейда? Точно ли все это не является ненаучными рассуждениями Фрейда о человеческой натуре, вытекающими из одного-единственного случая? Блейлер находил продуктивным подвергать чьи-либо взгляды вызывающей критике, но не Фрейд, который развенчал все разумные сомнения Блейлера как «сопротивление великой истине» и перенес свое внимание на его младшего коллегу.
Именно Юнг, а не Блейлер ответил Ашаффенбургу в 1906 году, в пух и прах разгромив его аргументы и существенно поспособствовав тем самым укреплению репутации Фрейда. К тому времени Юнг уже стал, минуя Блейлера, писать Фрейду сам, упомянув в своем первом письме, что именно он «предал публичной огласке случай, который впервые привлек внимание Блейлера к существованию ваших принципов, хотя на тот момент с его стороны было заметно сильное сопротивление». Обратное было ближе к истине. В 1907 году Юнг улучил момент, чтобы впервые лично встретиться с Фрейдом. Целью этой встречи было вбить между двумя старшими коллегами еще один клин и убедить Фрейда, что он, Юнг, является его человеком в Цюрихе.
Тон писем Юнга к Фрейду широко варьировался — от заигрывающих до откровенно предательских, где он все время упирал на то, что главврач Бургхёльцли слишком педантичен, малодушен и совершенно некомпетентен в вопросах психоанализа. «Добродетели Блейлера сведены на нет его же пороками, и ничто в нем не исходит от сердца»; лекции Блейлера были, по его словам, «ужасающе поверхностны и схематичны»; «подлинной и единственной причиной возражений Блейлера является то, что я выделяюсь из безмолвной толпы»; «Я восхищаюсь тем, как вы отбрили Блейлера. Его лекция была весьма ужасной, вам не кажется? Вы получили его большую книгу?». Речь шла про книгу о шизофрении — труде всей жизни Блейлера. «Он написал в ней кое-что очень плохое».
Если Блейлер несправедливо забыт сегодня, то во многом потому, что Юнг вымарал его из истории, ни разу не назвав его по имени в своих мемуарах и дойдя до того, чтобы заявить, что психиатров Бургхёльцли волновали только ярлыки, а «психология душевнобольных пациентов не играла никакой роли». Это был Юнг — говорит Юнг, — кто стремился раскрыть индивидуальные истории своих пациентов. Почему один пациент убежден в чем-то одном, а другой — в другом, откуда происходят эти отдельные, особенные для каждого убеждения? Если один пациент считает, что он Иисус Христос, а другой заявляет: «Я нахожусь в Неаполе и должен накормить весь мир своей лапшой», то какой смысл налеплять на обоих ярлык «бредовые»? Обвинения Юнга в том, что Блейлер «предпочитал ставить диагнозы путем сравнения симптомов и сбора статистических данных» вместо того, чтобы «учить язык каждого пациента», выглядели особенно подло, учитывая, что большинство пациентов Бургхёльцли говорили на швейцарском диалекте.
То, что часто воспринимается как дуэт взаимного притяжения, отторжения и корыстных интересов между Фрейдом и Юнгом, было на самом деле треугольником: Юнг «продал душу» Фрейду, поскольку хотел занять место Блейлера. Для Фрейда, поскольку Блейлер стал менее надежным союзником, усилилась нужда в Юнге. Юнг, уставший жить в тени авторитета Блейлера, озлобился и срежиссировал борьбу за власть, устроив все так, чтобы Блейлер начал опасаться «пришествия Фрейда». Блейлер в этих дрязгах проявил себя достойнее их обоих, порой нерешительный и слишком прозаичный, но всё же с наименьшим эго и наибольшей готовностью учиться у других. Тем не менее звезда Блейлера закатилась, а Юнга — взошла.
Помимо интеллектуальных разногласий в этой ситуации имел место и извечный классовый конфликт. В то время как Блейлеры жили скромно, питались в больничной столовой и делили кров с кататонической сестрой Эйгена, Юнг в 1903 году женился на одной из богатейших женщин Швейцарии. Чета Юнг поселилась в Бургхёльцли, прямо под апартаментами Блейлера, и питалась обособленно, — еду им готовили слуги. Не отказывали себе молодожены и в посещении прекрасных цюрихских ресторанов. Юнг просил о дополнительных ресурсах для работы или о неоплачиваемых отгулах, которые тратил на собственные опыты или путешествия — теперь он мог себе это позволить, — и Блейлер предоставлял ему все. С годами он выполнял просьбы Юнга все более неохотно, поскольку необходимость управлять большой больницей отвлекала его от собственных изысканий. Возрастающее пренебрежение Юнга по отношению к трудолюбивому Блейлеру было знаком его собственного роста.