К сожалению, ему пришлось иметь с ними дело — и раздражающе непрозрачная, полная произвола бюрократия не допустила его к медицинской практике в России. «Это ожидание! В России просто нужно научиться ждать… Главное неудобство состоит в том, что очень трудно получить четкий ответ… Мне придется искать какие-нибудь обходные пути». В такой же ситуации оказался еще один его швейцарский коллега, напрасно проведший в Санкт-Петербурге долгие восемь месяцев. Роршаху пришлось вернуться к штудиям, которые он так рад был оставить позади: литература, география, история, на этот раз на русском языке. Хотя он и понимал, что должен уметь ориентироваться на местной почве — ведь если бредовый больной считает, что он тот или иной русский царь или граф, то доктор должен понимать, о чем говорит его пациент, — получить удовольствие от процесса изучения этих нюансов было затруднительно.
В личном плане это тоже было время испытаний. «Казань — не такой большой город, как Москва. Это просто “очень большой маленький город”, и здесь чувствуешь это во всем, включая людей», — писал Герман. Казань была больше, чем Цюрих, но очень провинциальна, хотя там и был парк, называвшийся «Русская Швейцария», своего рода зеркальное отражение расположенной в Цюрихе «Маленькой России». Герман помогал Ольге готовиться к ее собственным экзаменам, по всем двадцати трем предметам. Мать возлюбленной показалась ему слишком похожей на его мачеху — навязчивая, стремящаяся все контролировать, отказывающая в понимании. Роршах и Ольга планировали пожениться в России, но им не хватило на это денег: «…Конечно же, мы бы не стали устраивать свадьбу в кредит. Я очень хотел провести свадебную церемонию, потому что Ольга пошла еще на одну работу, где ей предстояло провести еще пять месяцев. Никогда ведь не знаешь, что может случиться. Я хотел подарить ей хотя бы это».
Роршах провел в России пять месяцев, прежде чем вернуться в Швейцарию, уже не как стажер, бегающий из клиники в клинику или прорывающийся сквозь бюрократические препоны соискатель, но как опытный психиатр. К тому времени он стал находить в родине Ольги и некоторые недостатки. Роршах был потрясен, узнав, что глубоко женоненавистническая книга Отто Вейнингера «Пол и характер» была переведена на русский язык и знакома самому широкому кругу русских читателей, поскольку, как он ранее писал Анне, ни в одном из знакомых ему европейских обществ не относились к женщинам так, как в России. «У нас для мужчины достаточно, чтобы женщина не была слишком глупой, не была ужасающе уродливой и не была бедна, как церковная мышь; но ему нет дела до того, что она на самом деле собой представляет. Совсем не так дела обстоят в России — по крайней мере среди интеллигенции. В России женщины — особенно самые интеллектуальные из них — являются силой, которая хочет помочь обществу в целом. И они могут помочь. И они помогают, а не только подметают пол и стирают детские пеленки».
Он ожидал, что книгу, автор которой «пытается доказать, что Женщина абсолютно ничего не стоит, а Мужчина — это все», в России могут «разве что высмеять», — сам он ее отметал как «самый диковинный вздор» от человека, который «вскоре был объявлен сумасшедшим». Вместо этого она стала здесь бестселлером.
Как и в случае с более ранними жизненными впечатлениями, которые заставили его пересмотреть свои прежние идеалы, путешествие, предпринятое Роршахом в 1909 году, развенчало его чрезмерно романтизированный образ России, заставив мыслителя спуститься с небес на землю. Он утверждал, став еще сварливее, чем был в Берлине, что принцип равноправия для всех зародился в швейцарских семьях и что «это правда, и остается правдой, что мы, западные люди, находимся на намного более высоком культурном уровне», чем «полуазиатские массы» населения России. Когда Анна стала подумывать о браке с русским офицером, Герман горячо возражал. Помимо того что она заинтересовалась офицером, а не «врачом, инженером или кем-то еще в этом роде», он предупреждал ее, что ей «придется стать русской, а это нехорошо… Подумай вот о чем: ты — гражданка свободной страны, старейшей республики в мире! А Россия является единственной в мире абсолютной монархией, за исключением нескольких государств Африки… Твои дети родятся в самом закоснелом и реакционном государстве на Земле, — вместо того чтобы появиться на свет в одном из самых продвинутых, и они даже могут закончить свои дни в самой солдафонской армии — русской».