Какой наиболее интересный период в истории Лондона вы бы выделили?
Различные теории по поводу развития города, которые попадались мне на глаза в последние несколько лет, по большей части носят характер достаточно односторонний, узко направленный. Никто ни разу не взялся описывать Лондон как организм, функционирующий уже много веков. Я в своей книге попытался исследовать и проанализировать природу Лондона как живого существа, с его собственными неизменными законами. Это повлекло за собой необходимость вглядеться как в темные, так и в светлые его стороны, распознать присущие ему качества: его тишину, его запах, все остальные аспекты Лондона, которыми обычно пренебрегают, — именно на них я старался сосредоточить внимание. Полагаю, можно сказать, что все это привело к созданию новой теории.
Те эпохи истории города, что больше всего интересовали меня на протяжении всей жизни, охватывают отрезок, который, пожалуй, можно назвать ранней современностью, — от времен Чосера к шекспировским и дальше, ко временам Блэйка и Диккенса. Тем самым речь идет о периоде между пятнадцатым и девятнадцатым столетиями. Ни одна из эпох не представляется мне более колоритной или более важной, чем другие. Дело тут в той самой непрерывности, присутствие которой я пытался подчеркнуть в данном контексте. Я стремился — как в биографиях, так и в романах — передать ощущение места, фактуру, дух того или иного периода, чтобы дать читателю возможность без труда войти в этот период посредством языка. И все-таки ни один из периодов не кажется мне важнее остальных.
Какой период своей биографии переживает Лондон теперь?
Полагаю, он недавно вступил в средний возраст. Однако города, в том числе Лондон, всегда отличает их способность к постоянному омоложению. Город словно сбрасывает одну кожу, под которой уже выросла другая. Вместо обычного человеческого цикла старения здесь, в рамках этой схемы, налицо последовательность витков: город готовый было рухнуть, вдруг восстанавливается, и все начинается сначала; кажется, вот-вот наступит конец, но это не так. Ритм города устроен куда сложнее человеческого. Еще более усложняется он потому, что город подпитывается от своего собственного населения — в той же мере, что и само население живет за счет города. Таким образом, город может оставаться вечно молодым, пока его населяют молодые. Думаю, именно это явление мы и наблюдаем в наши дни.
От чего это зависит?
Способность города к омоложению в большой степени определяется его способностью подключаться к энергии живущих в нем людей, так что между населением города и самим камнем его зданий складывается некий симбиоз, непрерывное сосуществование бок о бок. Другой стороной этого является… Дело тут в территории — омоложение города связано с территорией, которую он занимает. В ходе исследований Лондона — с тех пор прошло уже два или три года — я обнаружил, что существуют определенные районы, которые словно сохраняют свое первоначальное значение, свою первоначальную энергию, свои характеристики, свои привычки, свои закономерности. И время над ними не властно. Взять, например такой район, как Кларкенуэлл — он всегда служил пристанищем всевозможным радикальным силам, уже не одну сотню лет. Начиная с Ленина, Энгельса и Маркса и кончая демонстрациями, которые и сегодня проходят на Кларкенуэлл-грин. Одним словом, у каждого района есть свой дух, у каждого района есть своя атмосфера. И если он этому духу не изменяет, то не состарится никогда.
Чего не видят туристы?
Туристы видят лишь самую малую часть лондонской жизни; она куда глубже, темнее, огромнее, чем все, что вы когда-либо сможете встретить на туристских маршрутах. Темные стороны Лондона туристам не видны… Они ведь вообще нигде, кроме центра, не бывают, разве что изредка заглядывают в Сити. А на периферии есть замечательные вещи: на заброшенных улицах, в небольших парках, в сети закоулков, у реки. Там взгляду открываются всевозможные виды, сцены, которые остаются полностью незамеченными. Но их не замечают и сами лондонцы; важно не то чтобы не быть туристом, важно быть внимательным наблюдателем прошлого. Ведь если не жалеть времени на то, чтобы понять город оценить его, перед твоим взором встает именно прошлое — самым чудесным образом. Несмотря на то, что в Лондоне нет древних развалин — все уничтожено, нет обломков прошлого, тем не менее воспоминания о прошлом витают в воздухе, словно звуки органа.
Уилл Селф сказал: чтобы почувствовать настоящий Лондон, надо перенестись в XIX век, ни больше ни меньше. Ом прав?