У меня было тяжелое детство. Я потерял невинность 2 апреля 1978 года. Меня изнасиловал старик, который запер меня в квартире на юге Стокгольма. В качестве возмещения я получил от него 20 крон. Помню, как я плакал, просил, чтобы он отпустил меня. В тот момент я перестал быть ребенком. Потому что когда человек теряет невинность, он становится виноватым, грешным. Всего я уже не помню. Но помню, как потом стоял в коридоре и, чтобы выйти из квартиры, мне надо было попросить его открыть дверь. Вся моя ярость сосредоточилась в одной точке: он должен открыть дверь и выпустить меня. Помню, как потом я стоял на перроне в метро, я был просто ошеломлен. Появился мой поезд, и я подумал, что сейчас прыгну под колеса, потому что жизнь моя кончена. Надо мной надругались, я не смогу этого пережить, не смогу залечить эту рану. Никогда не смогу простить этого. Надо броситься под поезд. Но поезд подъехал, а я не прыгнул. И в тот момент я принял решение: я не умру, я должен жить. Думаю, каждый из нас сталкивался с такой драматической дилеммой, когда тебе надо принять решение: я не умру, я должен жить. Я решил, что никогда в жизни больше не позволю себе быть таким слабым, беспомощным и ранимым, каким был перед этим мужчиной. Я пообещал себе, что никогда больше не буду жертвой. Никогда. И я стал жить, но теперь у меня появилось одно преимущество: я потерял невинность и больше не был невинен. Не знаю, можно ли перевести эту игру смыслов на русский. Если ты больше не невинен, значит, ты виновен, грешен, значит, ты несешь ответственность. Ты ничего не можешь поделать со своей невинностью, только потерять ее. Невинность не стоит ничего. Гораздо выгоднее быть грешным — ведь тогда ты можешь ударить человека, чтобы защититься. В своих книгах я пытаюсь дать молодым людям инструмент, которым бы они могли бить и защищаться.
Кажется, то, что вы сказали, непосредственно связано с эпизодами из «Детства комика», где Юха Линдстрём переживает падение ангела, которого он лепит из снега, ему видится жуткий демон в его страшной голове.
Нет, не совсем. Я не хотел проводить параллель между изнасилованием и ангелом на снегу, не могу ничего об этом сказать.
Откуда же вдруг берется ужас у Юхи в этот момент? Это ведь момент наступления ужаса.
Да, но не думаю, что такие вещи можно сравнивать. Когда я в «Детстве комика» писал про ангела в снегу, я, скорее, хотел изобразить ребенка, который ищет себя, свое наполнение. Будешь ли ты добрым или злым? Станешь ли ты падшим ангелом или нет? Ты можешь дать ангелу имя и лицо. Этот ангел будет мрачным спутником Юхи на протяжении всей трилогии. Это взгляд на ангела как на чистый лист бумаги, который ты сам испишешь, дашь ему имя и лицо. От тебя зависит, каким будет твой ангел.
Можно я продолжу о другом? До этого вы спросили о несчастливых браках. Ведь я комик, я заставляю людей смеяться. Тем не менее книги у меня невероятно печальные. Здесь большой разницы нет. Чехов называл свои пьесы комедиями, тогда как они просто невыразимо грустны. Если вы спросите, как я сам себя воспринимаю, то я отвечу, что писателем я себя не называю, в глубине души я считаю себя комиком. Я воспринимаю себя не как писателя, христианина, гомосексуалиста, а как комика. Потому что комик — это экзистенциальный взгляд на жизнь. Книги, написанные комиками, ужасно печальны.
А вы знаете счастливые семьи? У вас есть опыт знакомства с гармоничной семьей?
Один шведский писатель написал пьесу «Семейство благополучных». Все в этой семье счастливы, все постоянно говорят друг другу приятные вещи. Пьеса получилась очень гротескной. Она вышла такой смешной именно потому, что людям ясно: это абсурд. Получилось очень смешно. У меня счастливая семья. Я живу с одним и тем же мужчиной уже 21 год. Если не считать, что оба мы сумасшедшие, то все у нас хорошо.
Иными словами, вам удалось отыскать «дорогу домой»? Как бы ответ на вопрос, восклицание маленького Даниеля из вашего романа «Хочу домой», когда ему Ракель говорит: «Все хотят домой, но все показывают пальцем не в ту сторону». Вы отправились наконец в нужную, с вашей точки зрения, сторону?
Какой романтический вопрос. Найти дорогу домой? Втайне я подразумеваю под «домом» Бога. Поиски потерянного дома — это и поиски Бога, поиски связи, сопричастности, поиски места, откуда тебя никто не прогонит, места, в котором тебя ждут, любят, простят, благословят и хотят. Такое место я мог бы назвать Богом, домом. Это место, где тебя принимают таким, какой ты есть, со всеми твоими недостатками…