На чем вы играли — на барабане?
Нет! Я играл на гитаре — на ритм-гитаре.
А у вас есть музыкальное образование?
Да нет — несколько уроков игры на гитаре, а так… Вообще все это делалось для себя, между собой. Какую-то роль, наверное, тут сыграло то обстоятельство, что у одного из моих друзей дома была музыкальная комната — там стояло пианино. Мы там собирались со своими инструментами и играли. Как правило, все происходило там. Это было одно из наших обычных занятий; еще мы дрались палками, стреляли друг в друга понарошку.
А когда у вас появился интерес к битникам?
Первую книгу, «Рискованное предприятие» (Adventures in Capitalism), я написал после поездки в Америку, а в промежутке между ней и «Битниками» в Америке я не был. Я поехал туда после университета; родители сказали мне: «Закончишь университет, мы тебе купим билет — туда и обратно, — поезжай, посмотри на мир…» Я полетел в Сан-Франциско, обратно вернулся из Нью-Йорка, а по стране путешествовал на автобусах «Грейхаунд». В общем, как в «Битниках», только в обратную сторону. И я… был, по сути, оторван от жизни — бывала проводил по тридцать шесть часов в автобусе, Америка ведь большая. Попадется сосед, с которым можно поговорить, — хорошо, а нет — сидишь, смотришь в окно, наблюдаешь, и все…
Понимаете, мой лучший друг Люк увлекался Керуаком, буддизмом, и он… он раньше меня ко всему этому пришел, а я никогда не был от этих дел без ума — просто наблюдал со стороны. А потом подумал, что мне, наверное, следовало бы посильнее всем этим увлечься, но к тому времени я от этого уже как-то отстранился. Я, как бы ни хотел, уже не мог прочесть «Дорогу» впервые, чтобы меня захлестнуло. Но поездка в Америку к битникам отношения не имела — мне просто хотелось посмотреть, как там и что. В то время я не думал о том, чтобы написать об этом книгу, — только позже начал собирать материалы.
В Америке я читал книги, которых было не достать здесь. Напримед дневники Сильвии Платт — здесь они тогда не издавались, Тед Хьюз запретил, так что я там первым делом их купил. Читал и поэтов, и Карвера, «Откуда я взываю», — в то время эти вещи там только что вышли, а здесь их еще не было, — и Уоллеса Стивенса что-то. Мой список был, можно сказать, составлен по принципу «чего не достать в Британии». Вот что я читал; а чтобы взять с собой экземпляр «Дороги», все места посетить и поставить галочку — этого не было. Случайно вышло так, что я оказался проездом в Денвере — это место связано с битниками у Керуака.
Кто, по вашему мнению, наиболее важные писатели-битники?
Мне больше всего нравится Берроуз, но к битникам я его не отношу. Он был с битниками связан, но как писатель пользовался совершенно не теми методами, что Гинзбург или Керуак. Идея разрезания страницы текста на кусочки полностью противоречит связной технике Гинзбурга, идущей от Уитмена и Блейка. Разве можно представить себе Гинзбурга, который создает стихотворение, нарезая на кусочки газету? Или Берроуза, решившего, что его душа как-то связана со всем, проходит через все от начала и до конца, и способного эту линию очертить? Тоже нет. Остальные главным своим достижением считали некую логическую связь с джазом. Знаете: мы пытаемся писать похоже на джаз. На то, как его играют. Замысел прекрасный, но великими писателями они не были. Дотянуть до величия своих идей им не удалось. По-моему, они были очень хорошими, интересными, увлеченными писателями, но полностью себя не реализовали. Неудивительно, что великое искусство джаза — это сам джаз. Чарли Паркер гораздо более велик в своем искусстве, чем Джек Керуак.
Вы когда-нибудь проводили эксперименты по расширению сознания?
Ну да, я экспериментировал — писал, медитировал, все такое; ударные дозы наркотиков тут ни при чем. Я всегда боялся, как бы не пострадал мозг, — считал, что мне он еще пригодится, этот довольно тонкий инструмент, в неповрежденном виде. Да, наркотики принимать мне случалось, но они меня не так уж сильно интересовали: ни кокаин, ни кислота — особого кайфа я от них не получал, в отличие от книг.
Мне сейчас, на самом деле, было бы интереснее, чем в девятнадцать, попробовать — ну там, не знаю, ЛСД; но все те же соображения останавливают. У меня всегда было такое чувство, что это на меня давит, что кислотой мне увлекаться не стоит — начнется депрессия, обязательно уеду не туда.