– Спасибо, хорошо, – кивнула она.
– Передавай ей привет.
– Обязательно передам, – улыбнулась Евгения. – Она будет рада услышать, что у тебя все хорошо.
Машина подрулила к светлому дому с большими окнами, спрятавшемуся за чугунной оградой. К подъезду вела вымощенная красноватыми плитками дорожка, ее подсвечивали фонари. Из-под снега выглядывали пушистые зеленые макушки туй. Максим вспомнил, что видел этот дом на фото в агентстве. Огромный мраморный холл, ковровые дорожки на лестнице, лифт с зеркалами. Пока поднимались в квартиру, Евгения рассказывала о преимуществах дома: дом был клубный, в нем селилась однородная публика, – сплошь высокопоставленные чиновники и акулы большего бизнеса. Видеонаблюдение велось по периметру, имелась вооруженная охрана и паркинг – из расчета трех мест на квартиру, к тому же в доме были собственная служба эксплуатации, система компьютерного контроля «умный дом», сауна, тренажерный зал…
– А вот и сами апартаменты. – Евгения распахнула дверь. – Последний этаж – никто не станет топать над головой. Прекрасный вид из окон…
Максим подошел к окну, открыл раму. В квартиру, нейтрализуя запах невыветрившейся краски, ворвался морозный воздух. Вид и впрямь был хорош. Вдаль и вширь простиралась Москва, какой ее рисуют в туристических проспектах – степенная, древняя, респектабельная, припорошенная чистым свежим снежком. Вдалеке просвечивали сквозь морозную мглу золотые купола храма Христа Спасителя. Вполне можно было остановиться на этой квартире и не тратить драгоценное время на просмотры.
– Мне нравится, – сказал Максим. – Но интересно посмотреть и другие варианты.
– Эту придержать? – по-деловому невозмутимо отозвалась Евгения.
– Если можно.
– Чего не сделаешь ради старой дружбы? – улыбнулась Евгения и, вытащив из сумки ноутбук, примостившись на подоконнике, защелкала клавишами.
– Сейчас смотрим другие или завтра?
– Давай завтра, – вздохнул он.
– Как скажешь.
– Не будет наглостью, если я приглашу тебя куда-нибудь выпить за нашу интересную встречу? – спросил Максим.
Евгения оторвала глаза от ноутбука, внимательно посмотрела на Максима, будто пыталась понять, что у него на уме. Он обезоруживающе улыбнулся. За годы ведения российского бизнеса Максим научился идеально владеть лицом. Даже если бы он замышлял преступление, к нему не подкопался бы и детектор лжи. На самом деле Макс не собирался предпринимать ничего особенного. Пока ему хотелось просто поужинать в ресторане с Евгенией, встретиться со своей безбашенной юностью, уяснить, осталось ли прошлое в прошлом, и что он чувствует в настоящем.
– Если ты, конечно, не против, – поспешно добавил он. – Надеюсь, в этом нет ничего неподобающего?
– Я не против, – сказала Евгения. – Только не в этих пафосных крутых кабаках а-ля Рублевка лайф… сыта ими по горло. К тому же меня там каждая собака знает, расспросами замучают.
– Выбирай сама, – предложил Максим. – Я плохо знаю московские заведения.
– Недалеко от моего дома есть неплохая кафешка, – предложила Евгения. – Французская кухня. К тому же я смогу оставить машину и спокойно отправиться домой. Честно говоря, к концу дня я здорово выматываюсь. Только тогда тебе придется вызывать такси.
– Не проблема, – кивнул Максим. – Мне нравятся такси. В Москве безумное движение, совершенно нет желания самому садиться за руль.
Они вышли из дома. Стемнело. Внутренний двор освещался чередой фонарей. Подсвечивался и фасад здания.
– Кажется, я видел снимок этого дома в агентстве, – сказал Максим. – Красиво смотрится.
– Это я снимала, – не без гордости произнесла Евгения.
– Ты? – обрадовался Максим. – А я как раз хотел спросить, что происходит с твоим увлечением фотографией. Не забросила?
– Как видишь, нет. Ну, малыш, вперед! – Это обращение предназначалось автомобилю.
Джипчик, как собачонка, отозвался довольным урчанием.
– Где ты теперь живешь? – поинтересовался Максим.
– Все там же. Старые добрые Сокольники. Только дом новый, – улыбнулась Евгения.
– Хороший район, – отозвался Максим.
– Да, неплохой. И от мамы недалеко. Моя дочь Вика по будням живет у бабушки. Я много работаю.
– Сколько ей?
– Тринадцать. А у тебя есть дети?
– Двое. Анюте пятнадцать, а Ваське шесть.
Максим говорил, и ему самому не верилось.
Сколько раз рисовал он эту встречу, сколько было страстей… Все улеглось. Они едут в машине, беседуют как старые добрые друзья, хвастают детьми… Непостижимо… Или он все-таки лукавит перед собой? И где-то, в самых потаенных тайниках сознания, ощущает смутное волнение, тот особенный трепет, который испытывают мужчины возле желанной и недосягаемой женщины? Чувство, загнанное глубоко внутрь, задавленное попранной гордостью, усилием воли, грузом пройденных лет, оковами долга и гнетущим ощущением бессмысленности самого его существования ?