– Прекрасный вернисаж, – вымолвил он хриплым от волнения голосом. – Ты молодец.
– Спасибо, – ответила Евгения также взволнованно. – Я рада, что ты приехал.
– Пожалуйста, дай руку, – попросил Максим.
Он поцеловал ее тонкие вздрагивающие пальцы, надел на безымянный кольцо.
– Я люблю тебя, Евгения. Ты единственная женщина в моей жизни. Я не стану тебя торопить. Я готов ждать сколько угодно. И может быть, когда-нибудь ты захочешь выйти за меня… Прошу, дай мне шанс, Евгения…
Евгения закусила нижнюю губу, часто заморгала. Огромные потемневшие блестящие глаза наполнились влагой, и вдруг лицо ее просияло, озарилось изнутри мягким светом. Она порывисто обняла его и горячо прошептала на ухо:
– Я люблю тебя…
– Боже мой, детка, – выдохнул Максим, еще не решаясь поверить в услышанное, – повтори, прошу тебя…
Евгения повторила беззвучно, одними губами, касаясь его губ, но этого было достаточно. Зал с толпой народа, фуршетные столы, потолок и стены исчезли, растворились – не было больше никого, кроме целуюшихся мужчины и женщины, да еще царившего вокруг терпкого цветочного аромата, властно заявлявшего о наступлении весны. И где-то высоко и тонко пели невидимые скрипки.
***В незашторенное окно заглядывала круглая, как блюдце, луна. Примятые подушки и скомканные простыни пахли сиренью. Не было ни меланхолии прошлого, ни мыслей о будущем – был только этот миг настоящего – миг абсолютного полного счастья.
– Можно я останусь? – расслабленно спросил Максим.
– А ты не будешь храпеть? – шутливо поинтересовалась Евгения.
– Буду, и очень громко, – пообещал он.
– Тогда оставайся, – тихо засмеялась Евгения. – Только завтра я должна поехать к маме за Викой. – И, потупившись, она добавила с несвойственной ей робостью: – Если хочешь, можем поехать вместе. Если ты, конечно, хочешь…
Максим приподнялся на локте, заглянул в блестящие глаза женщины:
– Конечно хочу. Я очень хочу познакомиться с твоей дочкой. Я понимаю, что никогда не сравнюсь для нее с отцом, но сделаю все, чтобы мы подружились. А когда ты будешь готова, я познакомлю тебя со своими детьми. И мы все вместе отправимся на пикник.
– Это было бы здорово, – улыбнулась Евгения и, посерьезнев, призналась: – Но мне немного страшно. Все произошло так быстро…
– Мы и так потеряли уйму времени, – возразил Максим. – Ты же всегда любила перемены. Рискни еще раз, поверь мне, прошу тебя. Выбери в своей базе данных самый красивый дом, в котором мы будем жить долго и счастливо.
Я не люблю загородные дома, – мгновенно ответила Евгения. – В этих поселках из коттеджей все шпионят друг за другом, а в окно видно только клумбу и забор. И на работу в пробках тяжело добираться…
– Тогда выбери нам квартиру, – предложил Максим. – Большую, светлую, с самым красивым видом из окон.
– Мне нравятся последние этажи высоток, – мечтательно произнесла Евгения. – Там над головой только небо, а на крыше можно устроить террасу под стеклянным куполом и по вечерам пить кофе и любоваться закатом.
– И заниматься любовью, – дополнил ее Максим.
– Ну тебя! – засмеялась Евгения. – Нет чтобы подумать о чем-нибудь духовном, вечном…
– Что может быть более вечным? – удивился Максим, целуя женщину в ложбинку на шее. – Будем пить кофе и вечно заниматься любовью.
– А потом состаримся, – с улыбкой в голосе продолжила Евгения. – Забросим дела, будем гулять в парке, возиться с внуками, сидеть на лавочке, кормить голубей.
– Точно, – согласился Максим. – Но пока мы молоды и полны сил, – его губы скользнули по атласной округлости ее груди, – давай займемся чем-то более приятным и полезным. Голуби подождут…
Рассказы
ОБМАНЫ
Солнечные лучи били прямо в иллюминатор. Самолет чуть накренился, мягко качнулся, описав над морем плавную дугу, коснулся берега, переходящего во взлетно-посадочную полосу, побежал по раскаленному асфальту. Варе показалось, что в салон ворвались соленый морской ветер и ароматы неведомых цветов и трав. В салоне зааплодировали. Пассажиры потягивались, радостно и возбужденно переглядывались, и на их лицах явно проглядывало предвкушение отдыха – одной-двух вожделенных недель, ради которых они терпели весь холодный, тяжелый, неописуемо скучный год.