Всего этого, однако, было явно недостаточно, чтобы удовлетворять даже самые минимальные потребности десятков тысяч шахтерских семей в еде, одежде, топливе, других средствах существования. Особенно тяжело пришлось горнякам с наступлением холодов. Чтобы не оставлять им никаких надежд и побудить к скорейшей капитуляции, правительство Тэтчер провело через парламент законопроект, в соответствии с которым бастовавшие шахтеры лишались помощи, предусмотренной социальным законодательством для семей, которые по тем или иным причинам оказывались за чертой бедности и могли выжить лишь с помощью государства.
По мере того как становилось очевидным, что правительство не думает отступать и соотношение сил все более склоняется в его пользу, Скаргиллу и его сторонникам в руководстве профсоюза становилось все труднее бороться с "пораженческими" настроениями. Особенно больно ударило по их позициям решение шахтеров наиболее преуспевающего угольного района - Ноттингемшира пойти на сепаратное соглашение с НУУП после того, как национальное руководство профсоюза отвергло их требование провести голосование среди шахтеров о целесообразности дальнейшей борьбы. Упорное нежелание Скаргилла и его сторонников осуществить эту акцию, равно как и репутация экстремистского, играющего судьбами сотен тысяч людей лидера, усиленно поддерживавшаяся средствами массовой информации и никак не опровергавшаяся им самим, серьезно снижала симпатии к горнякам, довольно широко распространенные вначале среди широкой британской общественности.
Полная бесперспективность дальнейшей борьбы вынудила в конце концов и руководство НСГ в начале марта 1985 г. заявить о прекращении борьбы. В течение последующих месяцев НУУП закрыло одну за другой все находившиеся в списке нерентабельные шахты, в результате чего десятки тысяч горняков пополнили армию безработных, насчитывавшую к тому времени свыше 3 млн. человек. Так закончился этот беспрецедентный в послевоенной истории страны трудовой конфликт, результатом которого явилось дальнейшее укрепление позиций правительства и самой М. Тэтчер, продемонстрировавших свою способность одерживать верх не только над внешним, но и над внутренним "врагом". Правда, словечко это, вырвавшееся у Тэтчер в момент наивысшего обострения борьбы, больше не фигурировало в ее речах, а после поражения забастовки уволенным горнякам были выплачены довольно щедрые выходные пособия. Что же касается тех, кто вернулся на работу, то после осуществленной на шахтах реорганизации и реконструкции, позволившей поднять уровень производительности труда, они получили существенную прибавку, и по крайней мере до середины следующего десятилетия в угольной промышленности воцарился классовый мир.
Сочетание жесткого, "решительного" подхода с курсом на строго дозированные уступки, продемонстрированное в ходе трудовых конфликтов с профсоюзом горняков и в ряде других случаев, оказалось характерным и для общего подхода Тэтчер к профсоюзам. Несмотря на антиколлективистскую и антикорпоративистскую риторику, М. Тэтчер даже в период наибольшей напряженности в отношениях с профсоюзами вовсе не стремилась к полному прекращению диалога и консультаций с ними, в том числе и на общенациональном уровне. Снизив роль и уровень представительства в Национальном совете экономического развития, отраслевых советах и даже распустив ряд наиболее раздражавших ее "кванго", она не пошла на полный демонтаж корпоративистских структур, которого, казалось бы, требовал ее антикорпоративизм. Идущие внутри этих структур диалог и консультации способствовали снятию социального напряжения, обеспечивали необходимый любому обществу минимум социального согласия.