Однако наряду с этой "социальной" стороной проблемы корпоративизма существовал и другой, не менее важный аспект этой проблемы, заключающийся в том, что к моменту прихода правительства М. Тэтчер к власти система корпоративного взаимодействия превратилась в одно из важнейших звеньев политического управления общества, в рамках которого осуществлялся и осуществляется процесс согласования позиций влиятельных и заинтересованных групп и государства. Достаточно подробно эта система описана автором в других его работах[269]. Здесь лишь следует сказать, что эта система состоит из тысяч и десятков тысяч комитетов, советов и т.п. институтов, функционирующих при правительстве, министерствах, органах регионального и местного управления. Болышая их часть осуществляет консультативные и рекомендательные функции, однако наряду с этим возникла и масса "кванго" с административно-управленческими функциями. Замахнуться на всю эту явившуюся результатом длительной эволюции управленческих структур систему означало бы пойти против здравого смысла, и вполне естественно, что Тэтчер не могла и помыслить такого. Ее целью было лишь восстановить утраченное, по ее мнению, равновесие между двумя системами представительства, ликвидировать перекос, снизивший роль традиционной партийно-парламентской системы. Отсюда - и ограниченность антикорпо-ративистской стратегии Тэтчер, ее сугубо поправочный, а не радикальный характер. Главная же цель этой стратегии состояла все же не в восстановлении утраченной власти и авторитета парламента и других представительных учреждений, на что она имела обыкновение делать упор в своих публичных выступлениях, а в усилении роли исполнительной власти в институтах представительства интересов. Именно на это указывают как уже упомянутые меры против "строптивых кванго", так и меры по созданию целого ряда новых "кванго", отличительной чертой которых явились более весомое представительство и роль государства и, соответственно, более скромная, хоть и не сведенная к символической, роль профсоюзов, предпринимательских организаций и других заинтересованных групп. Именно в таком направлении была проведена Тэтчер реорганизация Комиссии по рабочей силе путем преобразования ее в Комиссию по подготовке рабочей силы. В процессе постоянной реорганизации комиссия, с одной стороны, утратила ряд своих прежних функций по обеспечению занятости, а с другой - взяла на себя функции в области образования и подготовки кадров, ранее принадлежавшие местным советам[270]. Одновременно сократились возможности профсоюзов влиять на ситуацию с занятостью и безработицей в стране. В конечном итоге с помощью реорганизованных и вновь созданных "кванго" правительство, вопреки провозглашенным целям, способствовало не расширению, а сокращению роли и функций представительных учреждений, в основном, правда, на местном уровне. Как пишут исследователи политики Тэтчер в отношении органов власти на местах, с помощью этих и других мер тэтчеризм осуществляет "централизацию и приватизацию функций местного управления"[271].
Другим, еще более наглядным примером подобного же рода стратегии явилось создание правительством упомянутых выше корпораций городского развития, функционирующих также на принципах "кванго". Организованные на основе представительства государства и бизнеса, а также маргинального участия других организаций, эти органы фактически изъяли из компетенции местных властей, на территории которых они действовали и действуют, полномочия по планированию и контролю городского развития. Как бы ни оценивать целесообразность такого перераспределения власти и полномочий, остается фактом, что как это так и некоторые другие начинания правительства способствовали дальнейшему развитию корпоративистских тенденций в механизме государственного управления. Существенная разница с предшествовавшим периодом состоит, однако, в том, что если тогда преобладающей становилась версия "либерального" корпоративизма, то Тэтчер и ее кабинет стали насаждать иную, более жесткую версию "государственного" корпоративизма, что, кстати сказать, вполне соответствовало общей авторитарной тенденции, вносимой в государственное управление.
Следует заметить, что изменение приоритетов в развитии механизма корпоративного взаимодействия с первых же месяцев правления Тэтчер испытали не только профсоюзы, но и предпринимательские организации о чем уже отчасти говорилось выше. И дело здесь отнюдь не сводилось к снижению их "представительских функций". Отказ от государственного протекционизма, осуществлявшегося с помощью субсидий, льготных условий кредитования и прочих поощрительных мер, угрожал не только банкротством и разорением отдельных фирм и корпораций, но и деиндустриализацией целых регионов и даже в известной мере - страны в целом. Недаром этот термин с середины 80-х годов прочно вошел в оборот и специальной и популярной экономической литературы и публицистики, а сама проблема "деиндустриализации" со временем стала одной из центральных в дискуссиях между тэтчеристами и их противниками. Естественно, что такого рода стратегия не могла не ослабить позиций предпринимательских организаций и их главного рупора - Конфедерации британской промышленности.
269
Например, см.: Современный консерватизм. М., 1992. С. 94-106; Современный капитализм: политические отношения и интересы власти. М., 1984. Гл. V; Полис. 1993. № 4.