В прессе появились разные версии этих бесед. Одни утверждали, что большинство министров заверяли ее в своей лояльности, другие - будто они говорили ей, что им очень жаль терять ее, но что она должна уйти. Даже наиболее стойкие ее сторонники, согласно этой версии, не скрывали плохих новостей: она не сможет победить и, чтобы позволить кому-то другому нанести поражение Хезелтайну, ей лучше отступить. Тем не менее все обозреватели сошлись на том, что по крайней мере несколько министров действительно сказали ей что-то подобное. Больше того, кто-то из них даже сделал отдаленный намек на свою отставку в случае, если она не выйдет из игры.
После всех этих бесед Тэтчер, видимо, стало ясно то, что, даже если ей и удастся победить, это будет, скорее всего, пиррова победа и она уже будет другим лидером, другой, расколотой партии. В случае же вероятной победы Хезелтайна осуществится то, чего она более всего опасалась.
Хотя почти все средства массовой информации отмечали ту или иную роль, которую сыграл в этот решающий момент муж премьера Дэнис Тэтчер, которому в свою очередь советовал повлиять на супругу Уайтлоу[358], есть все основания полагать, что свой выбор она сделала сама, еще находясь в здании парламента. Главным вопросом для нее после возвращения в Лондон и проведенных со своими коллегами бесед стал уже, судя по всему, не вопрос о том, сможет она победить или нет, а вопрос, что даст ей и ее партии эта победа. Представляется, что именно пришедшее к ней в этот день отчетливое понимание всей ситуации и подвинуло ее на столь нелегкое для нее решение.
В девять вечера Тэтчер вернулась в свою резиденцию на Даунинг-стрит, где целых четыре часа работала над своей речью в парламенте в назначенных на следующий день дебатах по вотуму недоверия правительству, внесенному лейбористской оппозицией в связи со сложившейся ситуацией. Только в 2 часа ночи она закончила свои дела и отправилась спать. На следующий день, как обычно, она проснулась в 6 часов, побеседовала с мужем и уже в 7.30 информировала секретарей о своем решении уйти в отставку. В 9 часов, на час раньше обычного, Тэтчер созвала заседание кабинета, перед которым зачитала заявление о снятии своей кандидатуры. В заявлении, в частности, говорилось: "После обстоятельных консультаций с моими коллегами я пришла к выводу, что задачи укрепления единства партии и достижения победы на всеобщих выборах будут решаться лучше, если я выйду из игры и позволю моим коллегам из кабинета вступить в борьбу за лидерство". Один из старейших членов кабинета лорд Макей сказал, выражая мнение всех присутствовавших: "Ваше место в истории нашей страны уже обеспечено. И для нас, ваших коллег, было большой честью работать под вашим руководством". После этого, как сообщали газеты, состоялся "скорее натянутый общий разговор за чашкой кофе, и на этом все кончилось. Эра Тэтчер подошла к концу"[359].
Тут же новость была объявлена по радио и телевидению, и уже спустя некоторое время появились первые букеты цветов у решеток, отгораживающих вход на Даунинг-стрит. Однако тут же проявились и другие, прямо противоположные чувства. Группа тех, кто только и ждала поражения Тэтчер, устроила неподалеку импровизированное торжество, откуда-то появилось шампанское, распиваемое под радостные возгласы возбужденной публики. То же самое происходило и во многих других местах.
Когда машина премьер-министра выезжала на Уайт-холл, чтобы затем проследовать к Букингемскому дворцу, у ворот собралась толпа людей, часть которых горячо и сочувственно приветствовала ее, а часть, напротив, не стеснялась в выражении своих недружественных чувств. Как утверждают очевидцы, видя все это, Тэтчер не смогла сдержать слез. Во время аудиенции у королевы она сообщила, что как только определится ее преемник, она сложит с себя полномочия премьер-министра.
358
Согласно сообщениям печати лорд Уайтлоу якобы нашептал на ухо Денису Тэтчер что-то вроде следующего: "Взгляните на все это с точки зрения ее собственных интересов. Она .сделала чудеса, никто этого не отрицает. Но никто и не хочет, чтобы все это закончилось дурно пахнущей потасовкой" (Ibid. Р. 7).