Глава шестая ПОСТТЭТЧЕРИСТСКАЯ КОРРЕКЦИЯ
Отставка Тэтчер означала нечто гораздо большее, чем смену лидера партии. Как уже было подробно показано выше, в состоянии острого кризиса оказались некоторые из основных принципов и постулатов тэтчеризма, и поэтому замена лидера не могла не привести к серьезному их пересмотру и обновлению. Однако точно так же, как утверждение тэтче- ризма потребовало внедрения в систему власти и нового лидера, и влиятельной команды ее единомышленников, так и становление посттэтче- ристского курса не могло произойти без аналогичных изменений в высших эшелонах государственной власти.
1. Новый лидер - новая команда
Поскольку после объявления Тэтчер об отставке до следующего тура выборов лидера оставалось всего четыре дня, в борьбу практически тут же вступают новые претенденты. Как и ожидалось, свои кандидатуры выставили министр иностранных дел Дуглас Хёрд и канцлер казначейства Джон Мейджор.
Каждый из трех кандидатов не только был сам по себе достаточно сильной и авторитетной в консервативных кругах фигурой, но и представлял в какой-то мере различные направления партийной власти. Поэтому развернувшаяся между ними борьба была не просто личным соперничеством, но и продолжала сохранять острый политический характер.
Сняв свою кандидатуру, Тэтчер сразу же дала недвусмысленно понять, что ее симпатии и поддержка на стороне Мейджора. Решающую роль в ее выборе сыграло то обстоятельство, что Мейджор, сделавший сногсшибательную карьеру у нее на глазах и при ее прямой поддержке и покровительстве, был, как по крайней мере ей казалось, несравненно ближе к ее, "тэтчеристской" версии консерватизма, нежели принадлежащий к традиционной консервативной элите Хёрд. Как писал в те дни "Экономист", в глазах Тэтчер и ее сторонников Хёрд "олицетворяет ту самую партию, которую Тэтчер свергла"[362]. Вместе с тем выдвижение кандидатуры Д. Хёрда вполне устраивало Тэтчер и ее сторонников, поскольку вносило раскол в стан Хезелтайна и делало почти невероятной его победу во втором туре.
Благодаря поддержке и самой Тэтчер, настойчиво обзванивавшей и "уговаривавшей" наиболее неподатливых парламентариев из большинства ее сторонников, позиции Мейджора уже на старте оказались намного предпочтительнее, чем у Хёрда. Получив в свое полное распоряжение весь тот арсенал технических средств, которыми пользовалась "команда Тэтчер", и одновременно заменив ее более активной и эффективной "командой Мейджора", сторонники последнего развернули энергичнейшую кампанию в его пользу.
Наличие сразу двух противников тут же начало сказываться на уровне поддержки, оказывавшейся Хезелтайну. Примечательно, что только 20 из 152 парламентариев, голосовавших за него в первом туре, осмелились открыто высказаться в его поддержку. Сыграли свою роль и опасения репрессий со стороны партийных организаций избирательных округов, во многих из которых руководители кампании Мейджора создали, по словам "Обсервер", атмосферу неприязни по отношению к Хезелтайну. Его поддержал всего один член кабинета - министр по делам Уэльса Дэвид Хант, и это было в тех условиях смелым поступком с его стороны.
В ходе второго тура голосования Дж. Мейджору не хватило всего двух голосов для того, чтобы набрать необходимые для победы 50%. Однако преимущество его перед Хезелтайном и Хёрдом было так велико (они получили соответственно 185, 131 и 56 голосов), что оба его соперника, не колеблясь, сняли свои кандидатуры и заявили о своей поддержке Мейджора, которого объявили победителем. Все это делало третий тур выборов излишним, и уже на следующий день Джон Мейджор получил от королевы официальное поручение сформировать правительство.
Победа Джона Мейджора, не успевшего, несмотря на свое высокое положение в правительстве, обрести достаточно широкую известность, была для многих англичан, да и для широкой международной общественности, большой неожиданностью. В действительности же эта победа выглядит вполне закономерной, причем не только в связи со сложившейся политической конъюнктурой и расстановкой сил. В более широком плане его избрание продемонстрировало приверженность партии к относительно новой для нее традиции выдвижения на высший партийный и государственный пост выходца из "простого народа".
Не подлежит сомнению, что в течение четверти века, когда партию возглавляли лидеры ординарного, не аристократического происхождения и воспитания, в ней создался своего рода имидж, настрой, который если и не утвердился окончательно, то, во всяком случае, обрел достаточно высокую степень прочности и устойчивости.