Примечательно, что ни одно из существующих толкований тэтчеризма не получило общего признания и, больше того, разброс мнений продолжает расширяться. Не претендует, естественно, на такое признание и то, которое будет дано ниже.
Как и большинство уже увидевших свет интерпретаций, оно не лишено субъективизма, причем если для британских авторов этот субъективизм преимущественно связан с политическими, идеологическими или иными пристрастиями, которых в той или иной мере не лишен ни один исследователь-обществовед, то для меня как российского автора, исследующего тэтчеризм как бы со стороны, основа "субъективизма" несколько иная -это стремление понять тэтчеризм как своего рода инструмент, с помощью которого осуществлялось то, что некоторые из авторов называют "тэтчеристской революцией".
Избранный мною "инструментальный" подход во многом определяется и определялся тем обстоятельством, что одновременно с "тэтчеристским десятилетием" в СССР, а затем в России открылась новая, сначала "постсоветская", а спустя несколько лет "постсоциалистическая", эра, и переход этот по ряду параметров созвучен, по крайней мере в его внешних проявлениях, с "революцией Тэтчер". Именно в этом одна из причин необычной популярности "железной леди" в бывших социалистических странах, и не только популярности, но и попыток подражания, имитации ее подходов и политики.
Хотя тэтчеризм как фактор, определявший общественно-политическое развитие Великобритании, стал достоянием истории, печать тэтчеризма, и печать весьма отчетливая, ощутимо присутствует в британском обществе и в виде конкретной политики, и в виде изменившейся системы общественных отношений.
Не уходит в прошлое и тэтчеристское "склонение" в России. Причем чисто личностный аспект интереса к нему неизбежно перемещается в более широкую сферу интереса к тэтчеризму как общественному явлению, и я вижу в этом своего рода знак, побуждающий по крайней мере начать разговор о нем.
В тексте книги уже были даны некоторые оценки и даже интерпретации тэтчеризма, содержащиеся в работах британских политологов. Однако отрывочность этих суждений, привязка их к сугубо конкретным сюжетам глав не позволяли дать сколько-нибудь цельного представления обо всех этих толкованиях. Между тем без этого мои собственные суждения оказались бы лишенными того ценнейшего контекста, вне которого они во многом теряют смысл.
Несмотря на отмеченное выше разнообразие точек зрения и толкований тэтчеризма, их все же с большей или меньшей натяжкой можно свести к трем основным подходам.
Первый из них, который целесообразнее всего квалифицировать как идеологический, свойствен чаще всего либо наиболее непримиримым оппонентам неоконсерватизма, либо, наоборот, его решительным сторонникам. Как те, так и другие рассматривают тэтчеризм как идейно-политическую силу, стремящуюся коренным образом изменить (к лучшему или худшему) социально-экономическую и политическую ситуацию Британии. Сторонники тэтчеризма полагают, что реализация этого "генерального проекта" не только улучшает экономическую и социальную ситуацию в стране, но и поднимает моральные и этические стандарты британского общества[465]. Со своей стороны, противники тэтчеризма рассматривали и рассматривают его как стратегию, нацеленную на укрепление экономической и политической власти правящего класса, и особенно финансового капитала. В то же время между самими критиками тэтчеризма слева возникли и сохраняются достаточно глубокие разногласия. Одни представляют тэтчеризм как "постфордистскую" силу, стремящуюся реализовать новый "ге-гемонистский проект", основанный на концепции "двух наций"[466], тогда как другие делают акцент на авторитарном и популистском его характере[467].
В противоположность "идеологической" интерпретации, свойственной ограниченному числу исследователей, большинство авторов делают акцент скорее на "инстинктивных", нежели идеологических, аспектах тэтчеризма. Причем некоторые из них пытаются вообще игнорировать "идеологическое" измерение. Наиболее известная формула такого рода принадлежит Питеру Ридделу, одному из наиболее авторитетных и глубоких исследователей тэтчеризма. В обеих книгах, посвященных правлению Тэтчер, он приводит одну и ту же формулу: "Тэтчеризм в самой своей сути - это инстинкт, серия моральных ценностей и подходов к лидерству, нежели идеология. Это результат ее воспитания в Грэнтхеме, ее привычки к упорному труду и ответственности за семью, ее неудовлетворенных амбиций, ответственности и патриотизма"[468]. К "инстинктивной" интерпретации можно отнести и определение, которое дает Питер Дженкинс в книге "Революция миссис Тэтчер", где он пишет, что тэтчеризм - это "больше стиль, чем идеология"[469].