Иначе говоря, политика Тэтчер действительно во многом диктовалась обстоятельствами, но при всем том она и ее сторонники постоянно придерживались "генерального" неолиберального подхода и идей, последовательно и шаг за шагом реализуя их.
Тэтчеризм немыслим без Тэтчер как личности, лидера и премьер-министра. Это уникальный феномен, и я полностью согласен в этом с Ф. Нортоном, С. Файнером и другими авторитетами британской политологии[489], делающими ударение на особой роли личности лидера и премьера. Вдохновлявшаяся выпавшей на ее долю "миссией", Тэтчер стремилась изменить многое в британском обществе, положить конец "социалистическому эксперименту" и внедрить на место социал-демократической модели модель неоконсервативную. Это и был ее "генеральный проект", который, при всей его амбициозности, оказался реализуемым в значительно большей степени, нежели это допускали даже ее самые благожелательные критики. Как уже я отмечал и в этой книге и ранее[490], разрушить старую модель она все же оказалась не в состоянии. Британия не стала "тэтчеристской" даже после более десятка лет ее премьерства.
Но означает ли это, что она потерпела неудачу? Полагаю, что это не так, что, напротив, ее успех во внедрении неоконсервативной модели (о достоинствах и недостатках которой можно спорить) был исключителен, уникален. Больше того, в чем-то ее успех был даже чрезмерным, но это скорее в том смысле, что она "переиграла", используя свою сильную личную карту. Ее реальные достижения состояли в модернизации, коррекции "старой" системы, приспособлении ее к новым реалиям, и благодаря этому "эра Тэтчер" останется в британской истории как один из важнейших ее этапов.
Как уже отмечалось выше, в течение "тэтчеристского десятилетия" феномен тэтчеризма постоянно эволюционировал. Не оставалось тем же самым и сочетание "инстинктивного" и "идеологического" начал в нем, и именно этими изменениями в балансе его главных составляющих я склонен объяснять непосредственные причины столь неожиданного ее "свержения".
Конечно же, главной, решающей причиной ее отставки явился "износ" ряда идей и подходов, которыми она руководствовалась. Тэтчеризм в сущности был не чем иным, как ответом на чрезвычайные обстоятельства, и как только положение дел "вошло в норму" и были устранены этатистско-корпоративистские перекосы, понадобилась уже иная стратегия и иной тип лидерства. Однако наряду со всем этим была и более конкретная причина ее внезапного провала, которая, как я полагаю, как раз и заключалась в нарушении указанного баланса.
В отличие от некоторых упомянутых и не упомянутых авторов я полагаю, что слабой стороной тэтчеризма было не отсутствие четко разработанной стратегии, а скорее, наоборот, снижавшаяся его способность осуществлять прагматическую коррекцию взятых на вооружение идей и подходов, особенно наглядно проявившуюся в последний период ее премьерства.
Эта опасность игнорирования "другого мнения" и ошибочных решений, которую я интерпретирую не просто как проявление "авторитарного" стиля лидерства, но скорее как следствие склонности к догматизации и чрезмерной идеологизации политических решений, была, с моей точки зрения, свойственна тэтчеризму изначально. Но в течение первых лет пребывания у власти эта склонность уравновешивалась или, точнее, нейтрализовалась влиянием представителей умеренной фракции в кабинете и правительстве. Тем самым благодаря влиянию ее оппонентов позиция кабинета становилась сильнее, а не слабее, а его политика -эффективнее. "Мягкая линия" Прайора по отношению к профсоюзам, корпорации городского развития Хезелтайна, решения, принятые в отношении "Бритиш Лейланд", и ряд других мер подобного рода оказались очень полезны для британской экономики и для самого тэтчеризма. И нет ничего удивительного в том, что почти все эти меры не отделяются многими исследователями от общей политики правительства, органической частью которой они и являлись в действительности.
Однако в результате драматических изменений в составе кабинета и правительства к середине 80-х годов, и особенно после выборов 1987 г., влияние умеренных в кабинете почти что сошло на нет и как результат этого социально-экономическая политика правительства стала утрачивать сбалансированный характер. Между тем необходимость серьезной коррекции становилась все настоятельнее. Как показали выборы 1987 г., масштабы географической и социальной дифференциации стали слишком велики, ситуация в области здравоохранения, образования, наукоемких отраслях производства, профессиональной подготовки требовала принятия новых мер и новых решений, а европейская политика - большей гибкости.