При всем том размывание социальных и социально-психологических основ влияния традиционного лейбористского и консервативного реформизма к середине 70-х годов зашло достаточно далеко. Создались реальные предпосылки массовой политической переориентации, способной коренным образом изменить укоренившуюся модель политического поведения, при которой одна реформистская партия сменяла у кормила правления другую и в результате которой обеспечивалось сохранение в неизменном виде возникшей после войны модели общественных отношений.
Превратить эти предпосылки в политическую реальность и призваны были новые, популистские методы мобилизации массовой поддержки, взятые на вооружение Тэтчер, а вслед за ней и многими ее единомышленниками. Преимущество Тэтчер как партийного и политического деятеля перед многими ее коллегами и оппонентами состояло в том, что она лучше их всех осознала важность изменений, происшедших в обществе, ощутила потребность значительной его части в новом стиле политического лидерства и, не жалея сил и энергии, стала насаждать этот стиль.
Хотя сфера потенциального воздействия этой тактики была достаточно широкой, Тэтчер отнюдь не пыталась апеллировать одновременно ко всей этой достаточно разнообразной аудитории. Опять-таки чисто интуитивно она избрала в качестве своего рода референтной группы гораздо более узкий спектр социальных сил, умонастроения и психология которых ей были наиболее близки и язык которых она усвоила еще с детства. Что же до остальных, то в силу отмеченных выше особенностей их положения им также могла в той или иной степени импонировать мелкобуржуазная риторика Тэтчер, хотя захватить их целиком она вряд ли могла. Однако и временное, непрочное притяжение в сложившихся условиях обеспечивало высокие шансы на успех. Судя по целому ряду высказываний Тэтчер, с приходом к власти она надеялась осуществить такую глубокую трансформацию от "полусоциализма" к "народному капитализму", которая в скором времени превратила бы едва ли Не все население страны в ее единоверцев. Несмотря на элемент утопии или, точнее, антиутопии, во всем этом был и свой трезвый расчет, нацеленный на то, чтобы превратить потенциальных временных союзников в постоянных и тем самым не просто взойти на политический олимп, но и надолго там закрепиться.
Выбор сравнительно узкой "референтной группы" позволил Тэтчер довольно быстро освоить одну из наиболее характерных черт ее популизма, а именно сугубо доверительный, почти интимный стиль общения с аудиторией. Прежде всего она стремилась максимально упростить сюжеты бесед и выступлений, ввести в них элемент "бытовой" проблематики. Нужно сказать, что здесь она выступила в полном смысле этого слова как пионер, первопроходец "бытовизированного" стиля общения.
Излюбленным ее приемом было обращение к временам своего детства, из которых она любила черпать примеры "добродетельного" поведения и высокой, викторианской морали. Однако это не было просто обращением к истокам и тем более ностальгией по усвоенным в детстве и юности жизненным правилам и установкам, а нечто гораздо более сложное, своего рода политизация и идеологизация жизненного среза, казалось бы никакого отношения к политике и идеологии не имеющего. За простыми, "примитивными" рассуждениями и примерами прослеживалась умело замаскированная избирательность, четкая привязка к принципам и концепциям, которые должны были лечь в основу будущей политики. "Воспоминания" детства и юности помогали найти верный тон, интонацию, форму общения. Так что примитив здесь был всего лишь кажущимся, в действительности же это была самая что ни на есть высокая политика и даже, без преувеличения, высокое искусство. Тэтчер так органично и непосредственно входила в роль умудренного опытом наставника, что никому из ее политических противников так и не удалось использовать, казалось бы, столь очевидную "примитивизацию" и "вульгаризацию" против нее.
Главная сфера, где Тэтчер наиболее преуспела в "бытовизированном" стиле общения, была сфера экономики. Своего рода коньком, который она прочно оседлала, было разъяснение принципов и постулатов экономического либерализма и монетаризма на примерах "семейной экономики" и отношений между продавцом и покупателем. Сравнивая государственный бюджет, национальные финансы с семейным бюджетом и заявляя, что тратить нужно не более, чем зарабатываешь, а лучше и откладывать что-то на будущее, она пыталась популяризировать, сделать азы монетаристской доктрины понятными для миллионов британцев. Вот лишь одно из таких ее рассуждений: "Я хотела бы, чтобы (консерваторы) стали партией бережливых людей. Моя бабушка, муж которой был охранником на железной дороге, оставила после своей смерти в 1935 г. 600 фунтов сбережений. То поколение умело это делать. И смотрите, мои дорогие, правительство за правительством обкрадывали их с помощью того, что они называли рефляцией. В результате на 100 фунтов, сбереженных в 1935 г., сейчас можно купить ровно столько, сколько тогда на 8 фунтов и 70 пенсов"[150].