Министры должны были также один раз в году проверять хотя бы один из отделов своих министерств с точки зрения их эффективности и приносимых результатов. Кабинету министров рекомендовалось один раз в году рассматривать обзор административных расходов для выявления возможных мер по их экономии. Наконец, предлагалось подвергнуть тщательному анализу условия функционирования правительства, взаимоотношения министров и государственных служащих, а также взаимодействия ведомств, курирующих гражданскую службу, со всеми остальными министерствами и ведомствами[218].
Не ограничившись разработкой предложений общего характера, Рейнер и его команда занялись поисками резервов для сокращения численности госаппарата и составлением рекомендаций по приданию некоторым из его структур полунезависимого статуса. Уже к декабрю 1979 г. в соответствии с этими рекомендациями численность государственных служащих была сокращена на 20 тыс., 6 декабря было объявлено о дальнейшим сокращении еще на 40 тыс., причем значительная их часть производилась за счет только что упомянутого перевода отдельных подразделений госаппарата на положение автономных агентств[219]. Примечательно, что в сфере деятельности Рейнера оказалось и министерство обороны, численность аппарата которого была уменьшена на 7,5 тыс человек. Несмотря на протесты и изнутри госаппарата, и извне, главным образом со стороны профсоюзов[220], линия на "разгрузку" и дебюрократизацию госаппарата продолжалась, и весьма успешно.
Примечательно, что, принимая поистине драконовские меры по сокращению госаппарата, Тэтчер не только не стремилась подорвать престиж "гражданской службы", но немало делала для его поддержки и укрепления. Одной из первых ее мер после занятия поста премьер-министра было повышение жалованья высшим государственным служащим почти на 40%[221]. И это при жесткой финансовой политике, которую правительство проводило в целях обуздания инфляции и оздоровления экономики. Там, где того требовали ее политические цели, Тэтчер никогда не останавливалась перед нарушением ею же установленных приоритетов.
Если попытаться подвести какой-то общий итог действий Тэтчер по "освоению" государственного механизма, то напрашиваются два вывода. Первый, наиболее очевидный, заключается в том, что она не только смело, но и умело использовала огромные возможности своего поста премьер-министра для завоевания и утверждения командных позиций во всех трех институтах политической власти - парламенте, кабинете и постоянном госаппарате. Это позволило ей обрести репутацию сильного и авторитетного руководителя страны и, что еще более существенно, достаточно последовательно, хотя и не без отклонений, начать осуществление стратегии, выработанной в годы пребывания в оппозиции.
Другой, менее бесспорный с точки зрения многих ее критиков, вывод состоит в том, что процесс вхождения во власть был использован ею в целях рационализации и совершенствования государственного управления, особенно на уровне постоянного госаппарата. На решение этой задачи были направлены и меры по ликвидации или автономизации перегружавших его звеньев, и внедрение рекомендованных Рейнером и его командой управленческих методов, оправдавших себя в мире большого бизнеса и больших корпораций. В этой связи нельзя не отметить и того факта, что, вмешиваясь в процесс обновления кадров, Тэтчер руководствовалась не только тем, являются ли ее выдвиженцы на ответственные посты преданными тэтчеристами, но и тем, насколько они профессионально подготовлены. Причем согласно некоторым наблюдателям главным критерием для нее являлся именно этот последний. Заслуживает упоминания и то, что сам стиль нового премьера, ее вмешательство в деятельность основных центров выработки и принятия политических решений способствовал если не ломке, то по крайней мере нарушению той бюрократической рутины, которая была характерна для привыкшего двигаться по накатанной колее аппарату. Как писал осенью 1981 г. "Экономист", "вмешательство премьер-министра в обычные каналы Уайтхолла может казаться грубым, но она вернула эти каналы к жизни"[222].