И эти поправки были действительно внесены. Одной из наиболее существенных уступок, на которые пошли Тэтчер, Джозеф и их единомышленники, был отказ от немедленной ликвидации созданного лейбористами Национального управления промышленности (НУП) -органа, призванного осуществлять прямое вмешательство в частнопредпринимательскую деятельность в целях поддержания "на плаву" крупных корпораций и технологического обновления промышленности. Хотя находящиеся в распоряжении НУП пакеты акций наиболее прибыльных фирм - "Бритиш петролеум", "Бритиш эрвейз", "Ферранти" были проданы и ему было запрещено приобретать и контролировать новые крупные фирмы и предприятия, за ним сохранялись функции поддержки деловой активности в терпящих кризис регионах, гаранта рисковых капиталовложений в высокие технологии, а также поддержки находившихся на его попечении корпораций, банкротство которых могло бы нанести существенный ущерб национальной экономике[242]. Крупнейшей среди такого рода корпораций была автомобилестроительная фирма "Бритиш Лейланд". Автор биографии К. Джозефа М. Холкроу подробно описывает ту полную драматизма ситуацию, которая возникла в правительственных и околоправительственных кругах в связи с "делом Лейланд". Требования об оказании помощи этому гиганту автостроения шли вразрез с главным принципом провозглашенной самим же Джозефом неолиберальной экономической стратегии, а именно невмешательства государства в конкурентную борьбу и борьбу предприятий и корпораций частного бизнеса за выживание.
Подробно излагая дискуссии, развернувшиеся в правительственных кругах в 1979-1981 гг. в связи с положением в "Бритиш Лейланд" и НУП, автор биографии не без сочувствия пишет о той незавидной роли, которая выпала на долю Джозефа, вынужденного поступать вопреки своим убеждениям и принципам и даже подумывавшего в какой-то момент об отставке с поста министра промышленности. Однако в сложившейся ситуации от него мало что зависело. И дело было отнюдь не только в том, что банкротство компании и прекращение деятельности НУП оставило бы страну почти без собственного автомобилестроения и нанесло бы удар по ряду других производств. Не меньшую роль в изменении первоначальных замыслов оказало давление на него со стороны собственного министерства, коллег по кабинету, руководства компании и НУП. Глава же НУП сэр Л. Мерфи настаивал даже на расширении инвестиций управления в передовые в технологическом отношении производства. Вынужденный вступить в изнурительный диалог, Джозеф, как не без сарказма писал еженедельник "Обсервер", показал себя человеком, который "любит дискутировать", но очень не любит (буквально "ненавидит") принимать решения[243].
Как стало позднее известно из откровений бывших министров, Джозеф, когда он еще склонен был отказать фирме в помощи и обречь ее на банкротство, не получил поддержки в кабинете и был "заголосован". Даже Тэтчер, опасаясь серьезных политических последствий такого решения, не поддержала его[244]. В итоге на помощь корпорации была ассигнована огромная сумма - 900 млн ф. ст., и она смогла выжить. Среди других аналогичного рода решений, на которые была вынуждена пойти премьер-министр, были дотации угольной и сталелитейной отраслям промышленности, уступки горнякам, менее резкие, чем намечалось, сокращения расходов на социальные нужды.
В числе уступок, на которые пошла Тэтчер, следует упомянуть и снижение учетной ставки на два процента после встречи с представителями КБП сразу по окончании конференции 1980 г., о которой шла речь выше[245]. После конференции Т. Бекетт и его коллеги вынуждены были принести извинения за некорректные выражения и им пришлось выслушать довольно нелицеприятные слова в свой адрес.
Хотя решения, которые Тэтчер и ее сподвижникам приходилось принимать в нарушение провозглашенных ими же самими принципов, касались отнюдь не мелочей, они все же носили строго дозированный характер. В большинстве случаев им удавалось стоять на своем, иногда прибегая к довольно рискованным методам. Так, когда во время стачки государственных служащих летом 1981 г. министр, ответственный за гражданскую службу, лорд Соумс при поддержке своих коллег начал на заседании кабинета упорно настаивать на том, чтобы пойти навстречу бастующим и повысить им жалованье на 7,5%, она пригрозила своей отставкой[246].
Идя на риск и проявляя исключительное упорство, Тэтчер в то же время инстинктом политика ощущала ту грань, за которой может наступить срыв того шаткого, крайне неустойчивого равновесия, которое установилось тогда в высших эшелонах правительственной власти. Оценивая сложившуюся ситуацию, газета "Таймс" писала в марте 1981 г.: "Сила Тэтчер в том, что ее критики внутри кабинета не могут свалить ее, не отстраняя фактически от власти и саму партию. Они не сделают этого, но при условии, что и она в свою очередь не будет толкать их за черту, где неизбежно наступит конец их терпению"[247]. Черты этой Тэтчер не преступила ни в этот критический для нее период, ни в последующие годы. Лишь в самом конце ее политической карьеры политический инстинкт изменил ей, но это уже было другое время, когда "эпоха Тэтчер" подходила к концу. Пока же оптимальное сочетание "догматизма" и прагматизма строго выдерживалось, причем побудительным мотивом для прагматизма служила отнюдь не только активность критиков тэтчеризма.