Это было тем легче сделать, что профсоюзы с конца 70-х годов вступили в период затяжного кризиса, вызванного упадком основных индустриальных отраслей, где они были наиболее сильны, ростом безработицы и угрозы увольнения, утратой четких ориентиров деятельности. Как жаловался в своем письме в газету "Морнинг стар" один местный профсоюзный деятель, "очень трудно поднять рабочих на борьбу, когда они подвергаются столь изощренной пропаганде со стороны прессы, радио и телевидения. Рабочим трудно не принять мизерных прибавок к зарплате, когда им угрожают увольнениями и когда они являются свидетелями закрытия возрастающего числа предприятий... Где же, - вопрошал он, - то массовое рабочее движение, которое должно показать Тэтчер, как оно показало правительству Хита, что рабочие не потерпят понижения зарплаты, закрытия предприятий и массовой безработицы?"[251]
Таким образом, осуществив целую серию мер, направленных на либерализацию экономических отношений, правительство одновременно стремилось не обострять ситуации и не идти напролом там, где это могло обернуться либо невосполнимыми экономическими потерями, либо серьезным социальным конфликтом. С начала 1982 г. ситуация в экономике страны начала меняться к лучшему, появились первые признаки экономи-ческого оживления, пошла на убыль инфляция. Становилось очевидным, что худшие времена либо уже позади, либо вот-вот останутся позади.
Однако весной 1982 г. на пути успешной реализации тэтчеристского проекта возникло еще одно, на этот раз мало кем прогнозировавшееся препятствие.
3. Фолклендский кризис, "фактор Тэтчер" и выборы 1983 года
"Ничто не отпечаталось столь живо в моем сознании за все годы пребывания на Даунинг-стрит, 10, как 11 недель весны 1982 г., когда Британия сражалась в Фолклендской войне и одержала победу в ней, - пишет Тэтчер в своих мемуарах. - На карту было поставлено многое, и боевые действия за 8 тыс. миль в Южной Атлантике были не только сражением за территорию, сколь бы большое значение они ни имели. Мы защищали нашу честь как нация..."[252]
Нет нужды говорить, что и для самой Тэтчер, и для ее правительства это было жесточайшее испытание, и от того, как они его выдержат и какими они из него выйдут, во многом зависела их собственная судьба и судьба всей их стратегии.
Высадке аргентинских войск на острова 2 апреля 1982 г. предшествовал приход к власти в стране в декабре 1981 г. военной хунты во главе с генералом Галтиери, установившим режим жесточайшей диктатуры. Но еще задолго до этого аргентинские власти проявляли растущее нетерпение в затяжных переговорах с британской стороной, тщетно добиваясь существенных уступок от нее и в области суверенных прав на острова, и непосредственного их освоения и эксплуатации[253]. Еще в июле 1981 г. британская разведка предупреждала правительство, что, если Аргентина "будет сильно разочарована ходом переговоров, возникнет риск того, что она прибегнет к силовым приемам решения проблемы, причем сделает это внезапно и без предупреждения"[254].
Несмотря на такого рода сигналы, министерство иностранных дел продолжало делать ставку на мирное решение спора и лишь затягивало переговоры. Принятая лордом Каррингтоном в сентябре 1981 г. установка на то, чтобы вести переговоры, не определяя границы возможных уступок, сохранялась, и это еще более запутывало ситуацию. И даже после того, как в феврале 1982 г. зашедшие в тупик переговоры были прерваны, а на одном из островов высадилась аргентинская команда якобы для сбора металлолома (что явно было сделано с целью прощупать реакцию англичан), никаких серьезных шагов с британской стороны не последовало.
Неожиданное вторжение аргентинских войск на острова буквально взорвало политическую атмосферу в стране. Лорд Каррингтон и министр обороны Джон Нотт тут же подали в отставку. Однако Тэтчер настояла на том, чтобы Нотт остался на своем посту. Каррингтон же, несмотря на все уговоры Тэтчер, не изменил своего решения, взяв, таким образом, на себя всю полноту ответственности за допущенные промахи. Сыграли свою роль и ожесточенные нападки, обрушившиеся на него со стороны резко активизировавшегося имперского лобби в Палате общин.
253
Свое право на острова аргентинская сторона обосновывала тем, что до окончательного захвата их Англией в 1833 г. они длительное время принадлежали Аргентине. Британская сторона в свою очередь заявляла, что, поскольку на островах проживают лишь выходцы из Великобритании, желающие сохранить свое прежнее подданство, "исторические права" Аргентины не обоснованны, и потому речь может идти лишь о тех или иных частичных уступках.