Платон вынул два билета и передал их Лене Московскому.
— Через три часа самолет. Вот билеты до Магадана, — Леня положил билеты стол между креветками и икрой.
— Не торопитесь, — сказал Платон, — ешьте. Еще есть время.
Он прыгнул в чистый бассейн, а Леня приложил к уху спутниковый телефон и сказал кому-то:
— Нет, нет, мне нужен су-шеф из самой Чехии.
Магадан
— Ну давай на посошок? — профессор Воскресенский запарил Индюшку и передал кружку Василию. — Вы первый.
— Спасибо, — Мелехов отхлебнул три глотка, потом спохватился и спросил: — по три или по два?
— По три, — сказал профессор Серебровский и добавил: — У Вас, Василий, сегодня будет счастливая возможность ознакомиться с Секретными Материалами.
— Вы, все эти годы считали, что мы отказались от своих убеждений, — Воскресенский обеими руками принял горячую кружку с чифиром.
— У нас есть документ, который мы втихаря изучали все эти годы, — сказал Серебровский.
— Об этом тексте никто не знает.
— Только мы двое.
— Это настоящий подлинник.
— Здесь все правда.
— Это праздник для души.
— Да, это был настоящий праздник, когда мы расшифровали этот текст, — сказал Воскресенский.
— Теперь работа закончена, а ты уезжаешь, — сказал Серебровский.
— Мы, конечно, не можем дать тебе рукопись, — сказал Воскресенский.
— Но ты можешь прочитать ее.
— За ночь ты успеешь.
— Это будет ночь перед Рассветом.
— Тебе повезло, — сказал Воскресенский, — ты не читал эту вещь.
— Мы надеемся, что ты, друг, вытащишь нас отсюда, — сказал Серебровский. — Ты найдешь место, где включается Эта Машина Времени.
— Я и так попытаюсь вас вытащить, — сказал Василий Мелехов и сделал еще три маленьких глоточка из огненной кружки.
— Так не надо, — печально сказал Серебровский, — нас так никогда отсюда не выпустят.
— Бери эту книгу и читай, — сказал Воскресенский, — у тебя семь часов до Рассвета.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ АЛЬБИНА
— Сколько надо заплатить, чтобы вы отпустили эту девушку? — спросила Альбина.
— Мы должны доставить ее в милицию, — сказал начальник охраны. Но напрягаться Валере не хотелось. Он вчера украл палку сырокопченой колбасы и литровую бутылку хорошей водки. Напился, пошел в кафе, а спать лег только под утро. Валера был дальним родственником одного из учредителей этого большого продовольственного магазина. Сам он воровал на глазах у продавщиц. Но другим он не мог этого позволить.
— Не могу, — со вздохом повторил Валера. — Пройдемте в комнату досмотра.
Альбина вышла из универсама и проверила свой кошелек. Всего полторы тысячи. Мало. Но Альбина все-таки вернулась. Она вошла в комнату досмотра покупателей и сказала:
— Может быть, вы возьмете полторы тысячи рублей? Больше у меня нет. На какую сумму эта девушка взяла?
— Она украла как раз на полторы тысячи рублей, — ответил Валера. — Но надо заплатить еще штраф, — добавил он.
— Сколько? — Альбина демонстративно вынула записную книжку.
— Что, авторучки нет? — Валера, не спеша, вынул из ящика листок, сложил его пополам, разгладил по сгибу, разорвал, вынул из кармана толстую авторучку и старательно вывел три цифры.
Девушка стояла у стены и плакала.
— Двести долларов! — ахнула Альбина, когда взглянула на листок.
— Вы посмотрите, сколько у нее товару-то. — Действительно, на столе лежала целая груда продуктов.
— Где можно спрятать столько товара? — спросила Альбина.
— Где? Вы сомневаетесь, что это было у нее? — Валера даже встал с кресла. — Да везде! Я и сам не ожидал, что можно унести незаметно так много. Да ее в тюрьму надо сажать. Я, между прочим, вызвал милицию. Сейчас приедут.
— Послушайте, — Альбина вязла девушку за руку, — мы сейчас уйдем, а после работы встретимся здесь в кафе неподалеку. — Я вам принесу двести долларов. Я бы оставила вам в залог мою машину, но тогда мне трудно будет достать деньги. Я живу за городом.
Валера окинул Альбину взглядом с головы до ног и обратно.
— Оставьте ваш плащ, — сказал Валера. — Это немецкий? Думаю, он стоит не меньше пятисот баксов.
— Штука, — сказала Альбина.
— Хорошо, оставьте его. И идите отсюда быстрее. А то сейчас приедет милиция.
— Что вы им скажете? — спросила Альбина, уже приоткрыв дверь.
— Сейчас еще кого-нибудь поймаю, — ответил Валера и встал.
Девушку звали Лариса. Уже неделю она не ночевала дома.
— Папа сказал, чтобы я больше не приходила, — сказала Лариса.
— Ну, ты москвичка, ты прописана здесь? — Альбина крутила баранку и задавала вопросы.
— Это долгая история, — сказала Лариса. — Я вам потом расскажу.
— Никаких потом. Пока мы ездим за деньгами, рассказывай. Может быть, тебя надо бояться?
И Лариса рассказала.
— Мне было семь лет, когда Юрий Владимирович и Мария Семеновна приехали в детдом. Они все лето ездили ко мне. Привозили одежду, подарки. Иногда брали меня на выходные. Не знаю, зачем я им понадобилась. Ведь им предлагали детей и помладше меня. Вполне здоровых. Четырех, пяти лет. Ведь многим хочется поиграть с маленькими детьми. Но поучилось все удачно. Юрий Владимирович и Мария Семеновна взяли меня перед первым сентября. А… а Новый Год мы справляли уже впятером. Жена Юрия Владимировича умерла. Он через два месяца женился на другой. А у той было двое детей моего возраста. Мальчик и девочка.
— Теперь у тебя будут ровесники, — сказал папа. — Брат и сестра.
Ко мне всегда относились нормально. Правда, после школы я училась здесь, а Москве, а они за границей. Я тоже была в Лондоне. Но после первого курса меня оставили здесь. Приехала на каникулы, и папа мне сказал, чтобы я осталась здесь. Я думала, что у них денег нет, чтобы мы все трое учились за границей. Но оказалось, что это не так. Я случайно подслушала разговор Юрия Владимировича и моей мамы Лидии Сергеевны. В шкаф упала дорогая брошь с форменного галстука. Я его носила в Лондоне. Лезу в шкаф искать ее, а они как раз входят в мою комнату. Я уже хотела показаться, но тут услышала:
— Зачем нам сейчас вкладывать в нее деньги? — спросила мама. — Все равно ведь потом в бизнес ее взять я не смогу.
Тогда мне это было непонятно. Почему? Неужели так много денег надо, чтобы я могла открыть свой бизнес или участвовать в семейном деле? Оказалось, что очень много. Надо бывать на всех дорогих молодежных тусовках. На некоторых курортах за один день надо платить пять тысяч долларов. Иначе с детьми миллиардеров не сможешь поддерживать дружбу. Гарвард надо сразу иметь, не меньше. И потом много, много денег.
Они мне дали сто пятьдесят тысяч долларов, чтобы я открыла кафе в Кузьминках. Это по моему профилю. Я училась на директора ресторана. Но эти южные национальности так достали меня! Каждый день собирались толпами, заказывали мало, галдели, как на базаре, дрались, приставали к девочкам. Мне пришлось продать им кафе. Я устроилась хостесом в Балчуг Кемпински. Там я не могла уйти домой. Даже через служебный вход. Каждый день кто-то хотел купить меня.
Папа сказал:
— Кем же ты хочешь быть, детка?
Не могу же я сказать, что хочу, как Светка и Роман ездить в Давос. Как я ему скажу, что хочу хотя бы кафе. Но в пределах Садового Кольца. Мне не хватило одной пятерки до Красного Диплома.
— Я хочу иметь свой ресторан, но в нормальном месте.
— В нормально месте, — повторил Юрий Владимирович, задумчиво. — Сто пятьдесят тысяч у тебя все еще есть? — спросил он.
— Да, конечно, куда они денутся.
— Вот и отлично. Завтра поедешь в Балашиху. Там есть двухэтажный ресторан. Он стоит как раз сто пятьдесят тысяч. Купишь его.
— Господи, это же дыра. Папа! Кто туда ходить будет?