— А мы потанцуем! — крикнула она. — Правда, Витенька?
Витенька кивнул, важно поднялся, прошел, крутя попкой, мимо Маргоши в дальний конец стола и склонился над Аллой.
— Позвольте на тур вальса, — сказал он почему-то на «вы» несвойственным ему басом и кашлянул.
Алла оглянулась на тетю Лину. Тетя Лина кивнула. Алла пошла на тур вальса. Маргоша поперхнулась улыбкой. Кудряшки ее опали, как опадают уши у обиженной собаки. Она смотрела, как Витенька виляет круглой попкой, ведя Аллу по кругу и шепча что-то ей на ухо, и глаза ее наливались слезами. Рина тоже смотрела на Витеньку. Слегка улыбнувшись, она Наклонилась к Маргоше, бросила пару тихих слов и кивнула на Витеньку, мол, смотри, а твой-то, твой… Маргоша вскочила и, прижимая к губам платок, выбежала из зала.
— Зачем она так? — спросила Татьяна Лялю.
— А ей приятно, — ответила Ляля.
— Приятно?
— Ну да. Она же замуж выходит. А у Маргоши такой облом. Как не порадоваться за подругу! — и убежала танцевать с Мишей.
Через месяц Рина выкинула мальчика.
Через два Витенька женился на Алле.
— Лень, а у тебя женщины до свадьбы были?
— Конечно!
— Много?
— Мне хватало.
— Ну и как они… там?
— Где?
— Ну вообще? Как они?
— Ничего. Мне нравилось.
— А почему «конечно»?
— Потому что у всех мужчин до свадьбы бывают женщины.
— Интересно, если у всех мужчин до свадьбы бывают женщины, то почему не у всех женщин до свадьбы бывают мужчины?
— Вопрос неплохой. Сама-то знаешь ответ?
— Знаю. Потому что некоторые мужчины очень любят хвастаться!
Она кулачками бьет его в грудь. Он перехватывает ее руки, разжимает кулачки и ладошками гладит себя по щекам.
— А ты колючий!
— Я всегда колючий.
— Нет, сегодня особенно. Может, ты ежик?
— Может быть. И как меня зовут?
— Тимонен.
— Финн, что ли?
— Ага, после финской войны затерялся в диких лесах Закарпатья.
— Какого Закарпатья, с ума сошла?
— Ну что такого, ну перепутала немножко! Сразу в крик! Затерялся в диких лесах Карелии. Не успел вовремя перейти границу.
— Дезертир?
— Пацифист. Раз ты ежик, давай фыркай.
Он фыркает и проводит пальцем по ее щеке.
— Слушай, а ты сегодня совсем не колючая.
— Дурак!
— Может, ты морская свинка?
— Не, я хомяк. Он мягче. Хомяк-надомник.
— Почему надомник?
— Сижу дома, наблюдаю жизнь. Видела, как Витенька с Аллой ссорились за занавеской.
— За занавеской? Почему за занавеской?
— Наивный! — вздыхает она. Он действительно наивный, этот Леонид. Ничего не видит, ничего не слышит. Может прийти в гости, взять с полки книгу, уткнуться и просидеть целый вечер не шелохнувшись. — Это потому, что тебе все всё прощают. За занавеской — чтобы никто не видел. Все знают, что Витенька ее терпеть не может.
— Я не знал.
— Ты ничего не знаешь! А знаешь, как они поженились? Витенька ходил, плакался на свою несчастную жизнь. Ну, что Маргоша не соответствует уровню его притязаний. И к Марьсеменне ходил, и к Шуре с Мурой, и к тете Лине, и к Ляле захаживал. Только она его выгнала. Сказала, чтобы стыдобищу не разводил. Ты слушаешь?
— Угу. А зачем он плакаться ходил?
— Ну, Витенька же всеобщий сыночек. Ему надо, чтобы его любили, жалели и решали за него. Если бы Марьсеменна сказала: «Бросай, Витенька, свою Маргошу! Не пара она тебе, такому умному, талантливому и красивому!» — то кто бы был виноват?
— В чем виноват-то? Что уж, и девушку бросить нельзя?
— А ты бросал?
— Бросал.
— Ну и как?
— Никак. Никому не плакался.
— Это потому, что ты черствый и нечуткий.
— Я чуткий, чуткий! Особенно в некоторых местах. Показать?
— Да ну тебя! Пусти! Я серьезно! А девушкам каково?
— Честно? Понятия не имею!
— Нет у тебя никакого чувства вины!
— Точно нет. А у Витеньки есть?
— Есть. А ему надо, чтобы не было. Это, знаешь, такое благородство наоборот. Мол, я очень чувствительный, сам на подлость не способен, так вы за меня ее сделайте. Короче, плакался, плакался, а потом тетя Лина вдруг и говорит: «Так когда ты Аллочке предложение сделаешь?» Он остолбенел. А тетя Лина: «Ну не ко мне же ты каждый день ходишь!» А он именно к ней ходил. Под конец она спрашивает: «Кстати, тебя куда распределяют? В Конотоп? В Житомир?» Витенька все понял, подумал и женился. Теперь тетя Лина им письма пишет.
— Что за чушь! Они живут в одной комнате!