Там, где единица не понятие, а слово (дальше не разобрать, было что-то верное)
Бойтесь понятий, облекающихся в слова, радуйтесь словам, обнажающим понятия.
(NB! Поняла: бойтесь одежды, радуйтесь — сути. Май 1939 г.)
…Там, где конец дыханья —
Начало души
Отрывок письма к Б<орису> (на песке st. gill’cкoro plage à l’infini[23] — карандашом)
Этот уезд из Чехии, эти экскурсии (воображаемые, его, — 1939 г.) в Париж и в Лондон — точно нарочно, чтобы ты тогда мог полюбить меня. Теперь я еду в Чехию,[24] а ты больше всего на свете любишь свою жену,[25] и всё в порядке вещей. Б<орис>, одна здесь, другая там — можно, обе там, два там[26] — невозможно и не бывает.
Я ни с кем не делю <пропуск одного слова>, это моя страна и моя роль, поэтому не думай обо мне вовсе.
Двум поездам вслед не глядят. (В два глаза — одному.)
Тоскуй, люби, угрызайся, живи с ней на расстоянии, как какой-то час жил со мной, но не втягивай меня.
Человеческого сердца хватает только на одно отсутствие, оттого оно (отсутствие) так полно.
…Не бойся, что я чем-нб. преуменьшаю твою любовь к жене, но «я люблю ее больше всего на свете» — зачем ты мне это твердишь, это ей надо знать, не мне.
(NB! Твердил — себе. Потом с ней разошелся.)
Я привыкла к жизни — в мире совершенном: в душе. Оттого мне здесь не хочется, не можется, не стóится.
Как тихо пишется. Как шумно печатается.
(Ноябрь 1926 г. — Типография.)
— Смерть Рильке: 29-го декабря 1926 г.
Я рада, что последнее что он от меня слышал: Bellevue.[27] Он, так любивший ландшафты Франции. Bellevue — в этом названии моего городка — весь его первый взгляд оттуда на землю. Вот уж — Belle Vue!
А нынче, гуляя с Муром, изумлена: красные верхи деревьев! — Что это? — Молодые прутья (отпрыски) бессмертья.
Мур — 2-го апреля 1927 г.
— Мур, вот Barnrn!
— Козел.
Нагибается, целует, делает рукой, и, уже уходя: — «Налоду масса, дени мало. Всё».
(NB! Первая Мурина фраза.)
(О Есенине) — У Ес<енина> был песенный дар, а личности не было. Его трагедия — трагедия пустоты. К 30-ти годам он внутренно кончился. У него была только молодость.
(Пел — и пил.)
Аля в детстве говорила: горблюд, а Мур, сейчас: люблюд (от: люблю).
Июнь 1927 г.
Слово научило меня всему. (Даже хозяйству.)
В какую-то секунду пути цель начинает лететь на нас. Единственная мысль: не уклониться.
О Л<ейтенанте> Шм<идте> Б. П.[28] — Победа человека, к<отор>ый не есть ты, к<оторо>го в тебе нет. Победа всех против одного. Ш<мидт> ноет. Ш<мидт> слюнит. Ш<мидт> нытик. Слезь и слизь.
Письма Ш<мидта> — срифмованный жаргон 1905 г.
— Дети, вы меня сбросите!
— Дети, вы меня вспомните!
Le moule en est brisé.[29]
(Надпись на могильном камне.)
Поэзия
Это сочинила одна семилетняя крестьянская девочка, когда мы на Оке катались на лодке:
Серафима-отца
Окатила овца
Не глазами, а слезами
Я глядела на тебя
(Конец записной книжки 1926 г. — 1927 г.)
Мур — осень-зима 1938 г. Пастёр
Tu es en lutte perpétuelle contre les choses (inanimées) inertes.[30]
Я: — Почему у тебя такая голова стала маленькая?
Мур: — Вымыли.
— Кот! Да у тебя — усы!
— А как же кот — без усов?
— Отрывок из неотосл<анного> письма — Elancourt, лето 1934 года. (Муру 9 л.)
Нынче, возвращаясь с Муром из Траппов (ибо это — Траппы!)[31] в ответ на какое-то его размышление сказала ему слово Гауптмана, к<отор>ое знаю с детства:
— Миром движут голод и любовь.[32]
— Голод — да, быстрый ответ. — Любовь — нет. Мало — любят. Я не говорю о маленьких, этот велосипедист, напр., — это — всё равно, я не говорю о любви одного человека к другому. Я говорю о важном, главных. Голод и злоба — да.
А слово Гауптмана — неглубоко, ибо та любовь, о которой он говорит — тот же голод. (Даже не жажда.)
ВЫПИСКИ ИЗ ЧЕРНОЙ КЛЕЕНЧАТОЙ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ 1937–1938 ГГ
— последней зимы в Ванве:
Милые дети,
Я никогда о вас отдельно не думаю: я всегда думаю, что вы люди или нелюди (как мы). Но говорят, что вы есть, что вы — особая порода, еще поддающаяся воздействию.
Потому:
— Никогда не лейте зря воды, п. ч. в эту же секунду из-за отсутствия этой капли погибает в пустыне человек.
— Но оттого что я не пролью этой воды, он этой воды не получит!
— Не получит, но на свете станет одним бессмысленным преступлением меньше.
— Потому же никогда не бросайте хлеба, а увидите на улице, под ногами, подымайте и кладите на ближний забор, ибо есть не только пустыни, где умирают без воды, но трущобы, где умирают без хлеба. Кроме того, м. б. этот хлеб заметит голодный, и ему менее совестно будет взять его так, чем с земли.
Никогда не бойтесь смешного, и если видите человека в глупом положении: 1) постарайтесь его из него извлечь, если же невозможно — прыгайте в него к нему как в воду, вдвоем глупое положение делится пополам: по половинке на каждого — или же, на худой конец — не видьте его.
24
В конце лета 1926 г. Цветаева предполагала вернуться в Чехию, так как проживание на территории страны было условием продолжения выплаты ей правительственного денежного пособия для нуждающихся русских литераторов. Однако впоследствии, стараниями друзей и доброжелателей, удалось устроить продление выплаты пособия Цветаевой без ее обязательного возвращения в Чехию.
25
Цветаева отвечает на письмо Пастернака от 11 июля 1926 г., в котором он, в частности, писал: «Мне что-то нужно сказать тебе о Жене. Я страшно по ней скучаю. В основе я ее люблю больше всего на свете».
26
В июле-августе 1926 г. Е. В. Пастернак с сыном ездила в Германию; в письме к Цветаевой от 11 июля Пастернак упомянул даже о ее возможном приезде в Париж, который, однако, не состоялся.
27
букв.: Прекрасный вид (фр.) — название парижского предместья, где Цветаева с семьей поселилась осенью 1926 г. Ее последнее письмо к Рильке было написано на открытке с видом этого предместья.
28
Речь идет о поэме Пастернака «Лейтенант Шмидт» (1926–1927), третью (заключительную) часть которой Пастернак послал Ц. в конце мая 1927 г.
31
Trappes — городок под Парижем, недалеко от которого находилось упомянутое выше селение Elancourt.
32
Это выражение, ставшее общим местом, восходит, по-видимому, к ст-нию Ф. Шиллера «Мудрецы» («Die Weltweisen»), в последней строфе которого говорится о природе, поддерживающей всеобщее движение «Durch Hunger und durch Liebe» («с помощью голода и любви»).