Ты «Войну и мир» читал?
А почему ты спросил?
Читал или нет?
А зачем тебе знать?
Да или нет?
Ну, допустим, я тебе не скажу. Что тогда?
Понятно. Там одна чувиха носила фамилию Ростова, Наташа Ростова. Может, слышал?
Ну, возможно, когда—то, где—то, что—то похожее мимо ушей пролетало, поэтому я не расслышал. А при чем здесь Наташа Ростова?
Пытаюсь мыслить логически. Ростов — город и Рига — город. Я подумал, раз есть фамилия Ростова, то почему бы не быть фамилии Рижская. Короче, я попробую пробить Майю Рижскую, может, что-нибудь нарою. А там видно будет.
Ладно. Я тебе позвоню, когда вернусь из ментовки.
Пузырь оглядел Вадика с ног до головы и посоветовал:
Ты бы приоделся ради такого случая, все—таки не каждый день встречаешься со своим инспектором. Надо произвести на нее хорошее впечатление. Смени прикид хоть на пару часов, а то одеваешься, как беспризорник, смотреть тошно, честное слово. Кстати, на одном милицейском интернет—сайте есть страница «розыск». Там вывешивают информацию не только о преступниках, но и о без вести пропавших людях, например, о беспризорниках, которые сбежали из дома. Опиши, как выглядит твоя Майя, ну, там одежда, возраст, особые приметы типа шрама, татуировки или родимого пятна.
Одета в брюки, блузку с короткими рукавами, правый рукав порван и зашит. Худая, среднего роста, лицо обыкновенное, возраст мутный, возможно, наша ровесница. Шрама или родимого пятна я не заметил. На плече татуировка...
Что же ты сразу не сказал?! — перебил его Пузырь. — Татуировка — очень важная и особая примета. — Он поискал глазами бумагу, нашел на холодильнике ручку и свежую газету, оторвал от нее клочок и приготовился записывать. — Что изображено на татуировке? Вспоминай.
Комета с ярким хвостом, космический спутник и надпись «Хаябуса».
Как—как? — не понял Пузырь. — «Хая...» что?
«...буса». «Хаябуса», — повторил Вадик, взял У Пузыря ручку и сам написал иностранное слово «Hayabusa». — Вообще—то эта татуировка не совсем настоящая, она не наколота, а наклеена, как переводная картинка. Ну, знаешь, иногда такие татушки вкладывают в упаковки со жвачкой. Обычно они держатся на коже несколько дней и постепенно стираются. А если постараться, то можно смыть мылом за один раз.
—На всякий случай проверю эту примету. Слушай, можно я у тебя хлеба возьму? Мне некогда снова в магазин переться, надо информацию искать. А ты ведь все равно на улицу идешь, вот на обратном пути и купишь. Вот тебе деньги, — Пузырь дал Вадику несколько рублей, забрал буханку из хлебницы, потом, не спрашивая разрешения, взял со сковородки четыре котлеты и направился в прихожую. У двери он снова остановился и полез в карман за деньгами. — Да, вот еще что... Я вчера в одном киоске видел недорогой компакт—диск с ценными программами, но не купил — киоск был закрыт. Будь другом, купи. Это недалеко. Одна станция на метро. Вот тебе бабки.
А шнурки тебе не погладить? — рассердился Вадик. — Нашел мальчика на побегушках. Хлеба ему купи, диск ему купи. Совсем оборзел.
Я не оборзел, — возразил Пузырь. — Я, между прочим, собираюсь найти информацию о твоей мутной подруге, поэтому на другие дела у меня времени не хватает. Ну, что? Купишь или мне все бросать и самому идти за диском и хлебом?
Ладно, — вынужденно согласился Вадик. — Как называется диск и где находится киоск?
Пузырь объяснил. Взяв деньги, Вадик проводил своего соседа, принял душ, надел свежую рубашку, брюки, легкие ботинки и сразу почувствовал себя не в своей тарелке, так как привык к майке, джинсам и кроссовкам. Потом он скрепя сердце сбрызнул шею папиной туалетной водой и с кислым лицом вышел на улицу, спотыкаясь на ровном месте в непривычной остроносой обуви.
ГЛАВА II
ЧЕЛОВЕК БЕЗ ГРАНАТЫ
В отделении милиции стены были выкрашены масляной краской отвратительного желто—коричневого цвета. Вдоль коридора стояли старые деревянные кресла с откидными сиденьями, как в провинциальных кинотеатрах или домах культуры. Вадик шел по этому нагоняющему тоску коридору, стреляя глазами в разные стороны, в поисках кабинета с номером 14.