– По-моему, ты зря себя накручиваешь, – сказал отец. – Он же не вылетит из школы из-за ИЗО.
– Дело не в ИЗО, – объяснила Вера. – Дело в том, что он, во-первых, излишне много интересуется милитаристской тематикой, а во-вторых, придает этому неуместный сексуальный подтекст. И это в двенадцать лет!
– В двенадцать лет это как раз нормально. Я бы больше беспокоился, если бы он делал это, когда станет постарше.
– То есть ты его оправдываешь?
– То есть не надо изо дня в день выносить ребенку мозг.
Я тогда впервые понял, какой Данил несчастный. Я вижу Веру раз в неделю не больше пары часов, но переношу это время с трудом. Рядом с ней тяжело дышится. А Данил живет в этом постоянно, каждый день его жизни состоит из бесконечной, нескончаемой Веры.
Как же, должно быть, душно.
Пока шла вся эта перепалка, мы с Данилом сидели рядом на диване и чувствовали себя не в своей тарелке. Хотя я был рад, что папа наконец-то попытался донести до нее правду.
Вера, скрестив руки на груди, с негодованием на него посмотрела:
– А ты что, считаешь себя гуру в воспитании детей?
– Да никем я себя не считаю, – отмахнулся папа. – Просто я представляю, как этот твой гундеж может раздражать. Ты все слишком усложняешь.
– Я усложняю? Поверь, я прекрасно понимаю, что делаю, и не собираюсь выслушивать сомнительные семейные советы от человека, у которого…
И тогда я заорал. Просто вот так:
– А-а-а-а-а-а-а-а!
То был один протяжный звук, который я тянул секунд десять. Зато все сразу замолчали.
– Ты чего? – испуганно спросил папа.
– Разрядил обстановку, – буркнул я.
Я испугался, что она скажет, что не будет выслушивать советы от человека, у которого повесился супруг. А я не хочу слышать слово «повесился». Я не хочу вспоминать День S и приплетать умершего отца к разборкам папы с его подружкой. И вообще, это гнусный ход, удар ниже пояса. Разве можно манипулировать в ссорах такими темами? Пусть скажет спасибо, что я заорал и она не договорила свою придурочную мысль.
А папа сказал:
– Ладно, не надо ругаться при детях.
И Вера кивнула:
– Да, не надо.
Когда они уходили, Данил шепнул мне, что у меня хороший отец. А я шепнул ему:
– Приходи ко мне на день рождения, если хочешь.
Хотел добавить: «Только мать не бери», но не стал.
27.11.2019
Привет, тетрадь в клеточку.
Я отправил Варе голосовое сообщение, в котором сказал, что если она хочет, то может приехать на мой день рождения. И попросил передать, что бабушка тоже приглашена. Лично звонить я не хотел. Я и голосовые слать не хотел, но папа сказал, что нехорошо так поступать.
Никакого ответа в течение дня мне не пришло. Если честно, я надеюсь, что они не приедут.
Наудачу наговорил Варе еще одно голосовое:
– В твоем доме на первом этаже живет семейная пара. Там еще жена беременная. Если они могут… и если им будет удобно, то их я тоже приглашаю.
На это Варя мне тоже ничего не ответила.
28.11.2019
Привет, тетрадь в клеточку.
Артем рассказал, что его родители разводятся. А мать, похоже, вообще сошла с ума.
Она начала собирать по всему дому свои вещи, даже те, которые невозможно будет вынести на руках, – например, переместила в коридор, к входной двери, кресло и телевизор (тот самый, который Артем никогда не смотрел).
Артем растерянно ходил за ней и говорил, что для того, чтобы все это вывезти, нужна грузовая машина, но мама флегматично отвечала:
– У меня на это другие планы.
– Какие?
И, когда Шпагин задал этот вопрос, долбанула по экрану телевизора молотком. Представляешь? Такой телик сломать!
– Зачем ты?!. – испугался Артем.
– Я его никогда не смотрела, – выдохнула мать. Затем она оценивающе окинула взглядом кресло: – Безвкусица, да?
Шпагин пожал плечами:
– Да нормальное…
– А мне не нравится. О чем я только думала, когда его заказывала? Принеси топор, избавимся от этого хлама.
Артем выдохнул:
– Мам, не надо…
Тогда мама подошла к нему и взяла его лицо в ладони. Глядя в глаза, вкрадчиво сказала:
– Надо, потому что это – ерунда, которая никого не делает счастливым. Давай сделаем это вместе?
И Артем пошел за топором, которым они потом разломили кресло в щепки. Меня, конечно, это покоробило. На этом моменте я спросил, почему нельзя было куда-то сдать ненужные вещи, но Шпагин сказал:
– Потому что это было важно для нее – вот так расстаться с прошлой жизнью. Нельзя цепляться за вещи ни в каком смысле. По-моему, когда хочется что-то сломать – нужно просто взять и сломать это.
В общем, они переломали вещи, которые принадлежали матери Артема, и съехали из этого дома лишь с маленькой сумкой. Теперь снимают небольшую квартиру. Ну, Шпагин сказал – «небольшую». На самом деле в ней пять комнат.