***
Описывать наше дальнейшее житьё-бытьё с бывшим полицейским подробно не буду. Скажу лишь, что он оказался идеальным постояльцем: не лез ко мне с разговорами, не менял привычное для меня месторасположение вещей, старался поддерживать чистоту, что-то по мере сил и возможностей готовил и с радостью выполнял любые мои просьбы, однако именно последним я старалась не злоупотреблять и нагружала ими его по минимуму. Единственное, что он меня попросил, это сделать ему временную регистрацию для того, чтобы с устройством на работу проблем не возникло, и я сделала.
Через две недели он, придя вечером чуть позже меня, прямо с порога бодро сообщил мне, что устроился на работу охранником-инкассатором, и может теперь платить мне за постой.
– У меня два вопроса, Дмитрий Вячеславович, – застыв перед ним в коридоре, проговорила я. – Первый: Вам не кажется странным пойти работать инкассатором, имея высшее юридическое образование? И второй: если Вы теперь в состоянии оплачивать съем жилья, то может быть, мои услуги по этому поводу Вам более не требуются?
– По первому вопросу, Алина Викторовна, я пока не готов использовать мой юридический опыт в тех реалиях, к которым приспособиться не сумел, если Вы понимаете, о чём я. Я продолжу искать, конечно, где смогу его применить, но сидеть без работы не по мне, поэтому пока так. По второму, я бы хотел попросить Вас ещё какое-то время не гнать меня, если я Вас не особо сильно напрягаю. Я буду стараться помогать и всё делать. Я ведь не очень проблемный жилец для Вас?
– Для меня Вы беспроблемный жилец, я благодарна за Ваше стремление не напрягать меня и по возможности помогать. Но у Вас самого могут появиться проблемы, Дмитрий Вячеславович. Позавчера наша консьержка уже высказала мне своё одобрение сделанным мною выбором спутника своей жизни, так сказать. Мои попытки объяснить ей, что трактовала ситуацию она неверно, услышаны не были. Мне-то по большому счёту всё равно. Пусть думает что угодно, а вот Ваша репутация может пострадать.
– Я не понимаю, Алина Викторовна, как домыслы о связи с Вами могут негативно на моей репутации сказаться. Скорее наоборот. Вы красивая, очень умная и статусная женщина, и я бы с удовольствием не только роман с Вами закрутил, но и предложение сделал, если бы хоть минимальный шанс имел тут же не быть выставленным на улицу после таких слов. Так что мне такие слухи не мешают абсолютно, и если Вас они не трогают, то давайте забудем о них.
Пока он говорил о своих желаниях, я на мгновение потеряла дар речи, и этого было достаточно, чтобы он уже мастерски перевёл разговор к первоначальному вопросу. Однако спускать ему подобное мне не хотелось.
– Это некрасиво с Вашей стороны, Дмитрий Вячеславович, такие безосновательные и двусмысленные комплименты в мой адрес отпускать. Я старше Вас и намного! Вы ведь возраст мой знаете, Вы понимаете, что эта скудоумная старушка намекала, что я Вас купила будто альфонса? А Вас это оказывается не трогает, и Вы не прочь им и стать. Прекрасно! Восхитительно просто!
– Вот только оскорблять меня не надо, Алина Викторовна, – нервно сцепив перед собой руки, решительно выдохнул он. – То, что я влюблён в Вас, не делает меня альфонсом. За всю Вашу помощь я постараюсь расплатиться. Не знаю сколько это займёт у меня времени, но расплачусь обязательно. Ваш возраст вообще никакой роли не играет. Вы очень нравитесь мне, и будь у меня достаточно денег и средств, чтобы Вы меня в меркантильности не заподозрили, давно бы за Вами ухаживать начал. Сейчас просто у меня положение не то. И Вам я не нравлюсь. Не Вашего я полёта птица.
Во время его монолога к нему подошёл мой Кот и сначала прижался к ногам, а потом и вовсе вспрыгнул на руки, и последние слова мой жилец договаривал, держа его на руках.
Это явно свидетельствовало о том, что парень искренен – раз, и сильно нервничает – два. Так себя Кот вёл, когда хотел успокоить и снять нервное напряжение.
Меня его слова и сильно встревожили, и зацепили, поэтому я рукой указала на гостиную:
– Мне кажется, нам надо поговорить, Дмитрий Вячеславович, пойдёмте обсудим сложившуюся ситуацию.
Прижимаясь к себе моего кота, он кивнул и, пройдя в гостиную, сел в кресло, после чего нервно выдохнул:
– Только, пожалуйста, Алина, не выгоняйте меня, я любой расклад приму, но уйти сейчас от Вас я не готов.
Сев в кресло напротив него, я уперлась в него пристальным взглядом и негромко произнесла:
– Гнать не стану, но сейчас расскажу кое-что, после чего ты сам, мой мальчик, от меня сбежишь. Итак, любовницей я быть не могу никакой, у меня проблемы. Огромные проблемы. То, что ты видишь, это не более чем красивая декорация, о том, что за ней я не рассказываю никому. Тебе сейчас скажу лишь потому, что поняла, ты правда влюбился, а в меня влюбляться нельзя, я не та картинка, которую ты видишь. Это не более чем обёртка, а за ней переломанная, психически ненормальная женщина с кучей проблем. Ты правильно почувствовал ещё в первый раз, я мужененавистница, но не в плане ненависти к мужчинам, а в плане невозможности для меня с ними никаких сексуальных отношений. Меня изнасиловали, вернее пытались изнасиловать в детстве, и вид раздетого мужчины у меня вызывает отторжение и рвотный рефлекс. Меня даже гинеколог толком осмотреть не может, причём женщина, к мужчине я и не пробовала ходить. Так что это не ты птица не моего полёта, а я. Ты здоровый нормальный юноша, правда, по какой-то причине несколько месяцев сексом не занимался. Возможно, надеясь на отношения со мной. Но их быть не может. Я психический урод. Ясно тебе?!