– Не вопрос, – доктор с улыбкой протянул руку, – считай, что уже заимела. На брудершафт пить не будем, я на работе и через час операция сложная, но отныне по имени и на ты. Согласна?
– Согласна и счастлива, – я пожала протянутую руку. – Буду надеяться, что когда-нибудь и я сумею отплатить добром за добро.
– Ты уже платишь. От одного твоего вида теплом и добротой веет. Я с тобой поговорю, и у меня весь день всё спорится и складывается. Димка не просто так на тебя запал. Ты тоже чудо. А если сейчас смогу тебе звонить, чтобы просто так голос твой услышать, будет здорово.
– Меня съест Ваша жена, – я указала на кольцо на его руке, лукаво улыбаясь. – Наверняка Вы и так ей время мало уделяете с такой работой, а тут ещё претендентка на Ваше время нарисуется.
– Во-первых, «твоя», мы договорились, во-вторых, она умерла меньше года назад. Кольцо не снимаю как память. Дочь взрослая, живёт за границей, так что кроме старого пса дома мне и поболтать не с кем.
– Аркадий, извините, вернее, извини. Не ожидала. Соболезную, сочувствую и готова разговаривать часами, как только желание у тебя будет. И встречаться всем вместе. Ты ведь, можно сказать, его спаситель и наш свидетель, поскольку роспись нам организовать помог. Так что, мы не только друзья, а можно сказать, родственники даже уже.
– А я не откажусь иногда с вами встречаться. Уж больно светлые вы с ним оба, и тепло рядом с вами. Сегодня увидел, как ты на него ругаешься и такая ностальгия нахлынула. Моя Иринка тоже часто меня в сердцах и идиотом назвать могла, и стукнуть пообещать. При этом энергетика та же шла. Позитивная. Вы этой руганью умудряетесь заботу демонстрировать.
– Отчего она умерла?
Он тяжело вздохнул:
– Глупо вышло. Пошла в магазин, а оттепель была, с крыши сорвалась глыба льда и насмерть.
Я обхватила его руку своими ладонями и, заглянув в глаза, проговорила:
– Я не мастерица слова поддержки говорить, плохо это у меня получается. Могу лишь сказать, что хороним мы только оболочку, а душа вечна. Твоя Иринка наверняка тебя ждёт, и очень надеется, что ваша встреча произойдёт нескоро. Вот я бы точно всей душой желала, чтобы мой избранник жил долго и счастливо, радовался и без меня, и не посвящал жизнь оплакиванию могильного холмика. А я бы смотрела на него сверху и радовалась его победам и радостям, грустила его грусти, одним словом, ловила бы позитив от того, что он полноценно живёт.
– Ты поэтому о молодой спутнице для Димки заговорила?
– Да, – кивнула я. – Я была бы счастлива, если бы у него всё хорошо было. Мне очень радостно, когда у тех, кого люблю, всё хорошо.
– Вряд ли он без тебя счастлив будет, так что выкинь из головы дурные мысли, не старая ты для него, он другими глазами тебя видит. Да и не ему теперь на молоденьких поглядывать, уж извини.
Я хотела что-то ответить, но в это время в дверь заглянула молоденькая медсестричка, и буквально проорала:
– Аркадий Львович, Иванцову из третьей палаты плохо, пульс на нуле.
– Извини, – он вскочил и опрометью за ней выскочил в коридор, оставив меня в кабинете.
Я посидела пару минут на стуле, раздумывая, что делать дальше, и в это время у меня зазвонил мобильный, на котором высветился телефон Вадика.
– Алина, – начал он, поскольку я представилась ему именно так: Алина от Кузьмича, – нам бы встретиться, и всё обсудить. Не возражаете, если через полчаса к Вам домой подъеду?
– Я в больнице у мужа, – ответила я.
– Могу подъехать к больнице, мне даже ближе, и вместе съездим к Вам. Сможете?
– Да, хорошо. Через сколько Вы будете?
– Через двадцать минут у входа. Тёмно-синяя машина с номером сто тридцать шесть.
– Поняла. Подойду.
Я вышла из кабинета Аркадия, плотно закрыв дверь, и прошла в палату к Диме. Там вокруг него суетилась нанятая мной сиделка. Увидев меня, поздоровалась и сразу направилась к выходу. Так было всегда, во время моих визитов она ждала в коридоре.
– Нет, Галя, останьтесь, я лишь на минутку, – остановила её я и повернулась к супругу: – Дим, я должна уехать на некоторое время, ближе к вечеру вернусь. Не скучай.
– Буду ждать, – кивнул он.
Я вышла из палаты. Неторопливо прошла к главному входу больницы, спустилась и замерла у края проезжей части, поскольку знала, что парковка тут запрещена и подставлять водителя мне не хотелось. Не одна я была такая умная, вдоль дороги стояло человек семь или даже больше.