Я подошла к её столу и потупилась, ожидая выговора, что пытаюсь её авторитет уронить. Однако прозвучавший вопрос сбил меня с толку.
– Алина, – спросила она, – зачем ты вообще в школу ходишь, если тебе всё, что происходит во время уроков, абсолютно неинтересно? Ты ведь лишь время теряешь.
– Мама хочет меня социализировать, – зачем-то честно ответила я, и с этого момента всё началось.
Нелли вцепилась в меня мёртвой хваткой и начала заставлять участвовать во всех конкурсах, олимпиадах, смотрах и прочее. При этом делала она меня ответственной за весь процесс подготовки. Отказать ей у меня не получалось, она умело давила на долг, честь, совесть, на то, что мне это будет необходимо по жизни и кто если не я сделает жизнь ярче, лучше, веселее, добрее и так далее. Я хочу жить в добром, светлом мире, значит сама должна его сделать таким. Она подавляла меня полностью, рядом с ней даже мой дракон чувствовал себя беспомощным и противоборствовать не пытался, отделываясь фразами: «тебе это не повредит».
А потом она отправила меня на конкурс чтецов, посвящённый Дню Победы. Я до сих пор с содроганием вспоминаю этот день, всё ещё внутренне негодуя, что она заставила меня через это испытание пройти, и одновременно благодарю её, что помогла мне через это испытание пройти и не сломаться. Тот день положил начало нашей короткой, можно даже сказать, дружбе, достаточно многому меня научившей.
Расскажу обо всём по порядку.
Итак, поехали мы с ней в какой-то дом культуры, где этот самый конкурс проводился. Читать я должна была стихотворение «Варварство» Мусы Джалиля про Бабий яр:
«Они с детьми погнали матерей,
И яму рыть заставили....» (и далее по тексту)
Читать эти строчки у меня получалось очень проникновенно, все учителя, а я читала им это стихотворение перед конкурсом в учительской, не могли сдержать слез, и единогласно решили что именно меня послать на этот конкурс надо.
Зашли мы на второй этаж. Огромный зал, а там комиссия, и почему-то меня первую на сцену сразу пригласили. Я поднялась, встала перед микрофоном, глубоко вздохнула, намереваясь эти самые стихи начать читать, и тут кто-то из комиссии: «Стойте, надо юпитеры включить! Подожди читать, девочка». И через минуту – бах, и со всех сторон мне в лицо направленные лучи света.
От неожиданности я не только вздрогнула, я вообще в прострацию впала.
Мне из зала, который я не вижу: «Пожалуйста, начинай!».
А у меня мозг девственно чист и там не только стихов нет, там вообще ничего нет… лишь ослепительно яркий свет и всё.
Я постояла так в прострации минуты две, которые показались мне вечностью, а потом развернулась и на подкашивающихся ногах ушла со сцены.
В голове билась лишь одна мысль, что это немыслимое позорище, причём публичное, и лично по моей вине, что пережить такой позор мне не по силам, и желательно выйти в окно немедленно. Удерживала лишь мысль, что этаж второй и вряд ли я насмерть убьюсь, а желательно сразу насмерть. Поэтому я пошла по лестнице вверх. Вот тут-то меня и поймала Нелли.
– Алина, ты что? Почему ты ничего не стала читать? Куда ты идёшь?
Я посмотрела сквозь неё: всё равно я не смогу ей объяснить, что я «не не стала», а нечего мне читать было, что от бьющего в глаза света мозг мой почему-то отключился и отказался работать, и что раз это случилось, выключиться мне лучше всей, самой, целиком, раз и навсегда.